Чертовщина за свой счет - [31]

– Может быть, мы все поговорим здесь, в каюте? – робко вмешалась я. – По очереди. Один заходит, другие в коридоре стоят. Тем более что и сказать-то нам нечего. Здесь и протокол оформим.

Кончилось тем, что Наталья с сыном и двумя молодыми сотрудниками милиции отправилась в свою каюту, а я с Аленой и пожилым сотрудником – остались на месте. На прощание дочь передала Лешику засохшую горбушку черного хлеба со словами: «Лучший кусок – тебе». Сотрудники внимательно посмотрели на передачу, но возражать не стали.

– Извините, мы без завтрака, – буркнула дочь и протянула милиционеру наши документы.

Он внимательно прочитал данные, закрыл паспорта и положил их рядом с собой – на тумбочку. Надо сказать, что смотрелся он на пуфике весьма забавно. То ли пуфик не шел к его коренастой фигуре, то ли он к пуфику. Но думаю, что мы выглядели не лучше. Разговор начался издалека – с истории возникновения самой идеи этой поездки. И как-то незаметно перетек к самой поездке. Выяснив, что никого знакомых на теплоходе мы не видели, милиционер удовлетворенно кивнул. И тут же спросил:

– Знаете кого убили?

– Да, – опередив меня, уверенно ответила дочь. – Кого-то. Кажется, мужчину, шеф-повара. Утюгом.

Я немного смешалась, но тут же кивнула головой в знак согласия. Однако мое замешательство было замечено, и милиционер живенько спросил, есть ли у меня другое мнение. Пришлось взять себя в руки и пояснить, что правды мы не знаем. В разных концах теплохода были разные версии, поэтому трудно судить, кого именно убили. И, смекнув, что могут пригласить на опознание трупа, быстро добавила, что мы вообще не представляем, кого могли убить. У нас своя тесная компания, и мы вообще ни с кем на теплоходе не общались.

– Тэ-э-экс… – побарабанил пальцами по тумбочке милиционер. Потом снял фуражку и, осмотревшись, положил ее на кровать. Мы молча наблюдали за его действиями. – Ну а с членами своей тесной компании вы давно знакомы?

– Давно, – равнодушно пожала я плечами. – Со своей дочерью, – я взглянула на Алену, – с момента рождения. С подругой, ее мужем и сыном соседствуем и дружим семьями с момента заселения дома.

– Ну-ну. Вы, значит, отдыхать поехали, а мужья дома. А почему, скажите, мальчик вам оружие в каюту принес?

– Какое оружие? – как можно естественнее удивилась я.

– Какой мальчик? – точно так же удивилась Алена.

– Так в пакете было оружие? – продолжила я удивляться.

– Ах, этот мальчик… – не отставала Алена.

– Подожди-ка, – жестом остановила я дочь. – Действительно, к нам в каюту забежал какой-то мальчик и протянул черный пакет, в котором что-то лежало. Мы, напуганные известием об убийстве и уверенные в том, что нигде никакого пакета не забывали, естественно, насторожились. Хотя я, признаться, хотела заглянуть в этот пакет. Но Лешик… то есть Алексей, которого вы забрали, оказался сообразительней всех. Он потащил ребенка вместе с пакетом к капитану. Или к вам. Мы еще не успели выяснить.

– Мамуль, – вмешалась Алена, – ты забыла сказать, что у ребенка есть дядя, который и поручил ему передать нам пакет.

Милиционер еще раз побарабанил пальцами по тумбочке. Потом осторожно потер оставшийся от фуражки красный след на лбу.

– Фу-ты, – проворчал он, – впопыхах фуражку сына натянул. А она мне маловата. Как вам эта туфелька, – кивнул он мне, указывая на Аленкину босоножку без каблука. Я машинально пыталась напялить ее на правую ногу. Левая была в шлепанце. Вечно дочь бросает все под ноги.

– Алена! – возмутилась я. – Испортила босоножки, какой смысл их беречь? Давно пора выкинуть в мусорную корзинку.

– Они мне дороги как память о славном городе Калязине. И потом, мы с Лешкой еще не проработали до конца план мероприятия по торжественному спуску их на воду. На вечный покой.

Милиционер посмотрел на нас с нескрываемым интересом.

– Туфельки собрались похоронить? Да-а. Это, конечно, легче, чем человека. Ну, давайте составлять протоколы. Только вот… сидит у меня в мыслях один вопрос: почему пакет с оружием принесли именно к вам в каюту.

– Выпустите свой вопрос на волю, – решительно заявила я. – Мыслям легче станет. Кому-то надо было избавиться от… оружия (и со страхом подумала, что едва не ляпнула «пистолета»). И этот кто-то или эта, не знаю, выбрал именно нас. Точно так же выбор мог пасть и на других. В этот раз не повезло нам. Не знаю почему… Вроде бы никому неприятностей не причиняли.

С Натальей и Лешиком мы встретились за поздним завтраком. Все были подавлены. Делиться впечатлениями не хотелось. Казалось, что со всех сторон за нами следят. Только вот непонятно – кто? Алена, с детства ненавидящая молочные каши, машинально съела свою и мою порции овсянки. Заела их бутербродом с также не любимым сыром и заявила:

– А ветчина-то у них вкусная.

На всякий случай все с ней согласились.

Допив кофе, Наталья ожила раньше всех:

– Будем считать, что все неприятности позади. Хватит вам тянуть эту бурду. Пойдемте в нашу каюту и попьем чайку с конфетами. Обалденными!

Подруга в прогнозах ошиблась. В плане неприятностей. Мы спокойно пили чай с обалденными конфетами. Вернее, это Наташка с сыном пили чай. А мы с Аленой в основном ели конфеты. Я наконец выдала «на-гора» свои сомнения по поводу случайно подслушанного разговора Киллера с подельниками о продаже своей дохлой мамы за двадцать мертвых президентов. Вероятно, стоило поделиться услышанным с милицией. В это время Лешик и поперхнулся чаем. В промежутках между кашлем он… хохотал. Я почувствовала себя дурой. А через несколько минут, когда он, так сказать, оклемался, – круглой дурой. В переводе с компьютерного жаргона криминальная фраза звучала так: продам материнскую плату в нерабочем состоянии за двадцать долларов.