Чертова дюжина - [153]

— Синицына видел?

Женя привычно поиграл бровями и процедил:

— На корме.

«Шлюпка!» — молнией пронеслось в мозгу…

Я, к сожалению, угадал: шлюпка уходила к берегу. «Замечательной души человек», прикидывавшийся до сей поры доходягой, активно загребал, не жалея ладоней.

— Тревога! Ко мне!!!

Первым на мой призыв прибыл Женя.

— Куда он? — в очередной раз нарушил обет молчания гренадер.

— Мы ошиблись, — кратко констатировал я.

Евгений — человек действия — молча передернул затвор автомата. То ли Синицын обладал отменным зрением, то ли — слухом: он моментально бросил весла и тоже вскинул оружие. Очередь, пущенная неумелой рукой, прошла высоко над нашими головами. Однако мы по инерции присели.

— Так! — крякнул Женя. — Ну, бля!

Его палец уже лег на спусковой крючок, когда снова шарахнуло. Теперь стреляли с берега и куда качественнее — стекла люксов весело полопались, засыпая нас градом осколков. Мы растянулись на досках палубы, закрывая руками головы. Следующая вереница пуль хлестнула в корпус яхты — в район ватерлинии.

— Суки! — рявкнул гренадер и практически не целясь выпустил добрую треть магазина по береговому откосу.

— В лодку! — скомандовал я, отметив про себя, что дружки Синицына — ребята рисковые: не боятся зацепить своего шпиона.

Выполнить приказание Женя не успел. С острова грохнул пулемет. От треска рвущейся обшивки судна побежали мурашки по коже.

— Сматываемся, — благоразумно предложил я.

Женя рывком вскочил и бросил тело к двери, за которой начиналась спасительная лесенка на нижнюю палубу. Я последовал его примеру. Мы скатились в коридорчик, покрытый телами нескольких туристов, пережидающих таким разумным способом заварушку. К моему удивлению, обстрел сразу прекратился.

— Иллюминатор! — воскликнул я, движимый жаждой мести.

Ненароком наступив на спину Ольги Борисовны, я проскочил в седьмую каюту. Повторный женский вопль засвидетельствовал, что и Женя не рассчитал трассу.

Я отбросил капитана и писателя, легкомысленно наблюдающих за разыгравшейся на воде баталией через круглое окошко, и рванул защелку. Подоспевший Евгений полоснул из «бойницы» по шлюпке.

— Какого черта! — заорал Бельский и толкнул стрелка.

— Там Синицын!!! — в тон ему вякнул Савельев.

— Молчать! — От вопля гренадера заложило уши.

Он вновь занял позицию, но стрелять не стал и медленно опустил ствол. Я заглянул в иллюминатор: брошенная шлюпка болталась на волнах. Видимо, Синицын выпрыгнул и, прикрываясь ею, двинул к берегу вплавь. Достать предателя было практически невозможно. И точно… Через пару минут Синицын показался на линии прибоя и юркнул за камни — там ему уже ничто не грозило.

Мы с Женей подавленно молчали. Савельев и Бельский, потрясенные случившимся, не смели раскрыть ртов, опасливо косясь на автомат в огромных лапах гренадера.

— Что это? — вздрогнул писатель, настороженно прислушиваясь.

Откуда-то снизу доносилось бульканье. Характерное бульканье — такой звук издает воздух, выходящий из отверстия погруженной в воду емкости. Вернее, множества отверстий… Нечто подобное я слышал в ночь ограбления.

— Приплыли… — мрачно обронил Ростислав Владимирович.

Без разъяснений ясно: пули превратили нижнюю часть борта в сито.

— Мы тонем? — зачем-то спросил Савельев.

Ему никто не ответил.

В дверном проеме обозначился Павел. За его спиной маячили Таня и Регина. Судя по возникшему гомону, наиболее смелые туристы толкались в коридорчике.

— Кто мне скажет, что все это значит?! — нервно произнес Савельев, глядя на меня.

Справедливый выбор. Я громко и четко заявил:

— Суть дела не изменилась. Корректировки требуют образы жертвы и охотников.

— То есть? — переспросил капитан.

— Не Илью, а господина Синицына связывают неформальные отношения с командой вертолета. — Я в упор поглядел на писателя. Выражение глаз Эрнеста Сергеевича менялось по мере возрастания степени понимания. В высшей они почти остекленели.

— В-вы… — заикнулся он.

— Именно! — подчеркнул я. — Не вдаваясь в подробности, назову имя: Назаров!

Писатель без сил рухнул на койку.

— Частности обсудим в индивидуальном порядке позже.

Понял он или нет мое предостережение не болтать пока лишнего, сказать трудно, но остальные ничего толком не сообразили — это уж точно.

— Что за белиберду вы несете?! — возмутился капитан. — Как командир судна я требую…

— Как капитана вас в данный момент должна больше волновать судьба яхты! — веско перебил я. — Надо думать о спасении людей. Лирическую подоплеку я готов изложить, когда разберемся с пробоинами.

— Где боцман?! — срываясь на фальцет, воскликнул Ростислав Владимирович.

— Где боцман? — повторил Павел, обернувшись.

Через мгновение в каюту ввалился Семен.

— Посмотри повреждения! — скомандовал Бельский.

— Уже.

Ай да боцман! Он успел спуститься в машинное отделение, вход в которое размещался под лестницей на нижнюю палубу, между кубриком команды и камбузом.

— Залатать сможем? — подался к подчиненному капитан.

— Не все… К некоторым не подобраться.

— Нам бы до темноты продержаться, — высказался я, ибо на ум пришла любопытная мысль.

— Ночью тонуть не так страшно, — сострил Паша, склонный к могильному юмору.

— До сумерек добрых восемь часов, — подал слабый голос Савельев.