Черный Круг. Двойник бессмертного - [42]

— Пока я здесь лежала, у Витки объявился еще один сын, — изрекла наконец Фаирата. — Угадай, как его зовут?

Саша жалобно посмотрел на нее.

— Хешшкор Всемогущий, — подсказала Вита, давясь смехом.

— Девушки, — решительно потребовал Саша, — вы непременно должны рассказать мне эту историю!

— Чуть позже, — сказала Вита, заводя машину. — Валюха ждет.

Саша усадил супругу сзади и сел рядом с ней, Федор плюхнулся на переднее сиденье.

— Тетя Вита, когда вы были на семинаре, ваш сын являлся, привел Катю. Она там с тетей Валей. Плачет непрерывно, ничего не ест и меня видеть не хочет. Поговорите с ней, а? — Вид у него был совершенно несчастный.

— Ладно, если ты считаешь, что я должна это сделать. — Вита пожала плечами. — Хотя как психологу мне грош цена. Лучше бы попросить Бэлу… но Бэла вырублена намертво: Айанур нужна вся помощь, которую она может оказать — и психологическая, и физическая, и материальная…

Валента встретила их в Хешширамане широкой улыбкой и душистыми горячими пирожками. Духи, стряпавшие в замке Фаираты, здорово поднаторели в создании утонченных деликатесов, но секрет подобной простой и вкусной еды был им до сих пор недоступен. Даже Вита ощутила, как сгустились вокруг огромного блюда с пирожками, яркими, как летнее солнце, и благоухающими сдобой и земляникой, бесплотные призраки, завистливо изучая этот потрясающий продукт человеческой деятельности.

Со смертью Миленион Валента потеряла почти все, что у нее было. Колдовскую силу, пусть не слишком великую, но привычную, как глаз или палец, и замок со всем имуществом, растаявший, как мираж в пустыне. Пару дней она бесцельно бродила по загородному дому Виты, как в воду опущенная, потеряв волю к жизни. А потом вдруг в сознание вклинился шумный спор дочерей, чуть ли не переходящий в драку, о том, какому из двоюродных братьев предложить свои чистые души. И она, вернувшись к действительности, подумала, что и сама вполне может отдать душу любому из знакомых бессмертных и восстановить свое могущество.

Знакомых было предостаточно. Целая, можно сказать, семья: Хешшкор-папаша, сын его Хешшвитал и молодой Хешшкор, новенький, в буквальном смысле с иголочки, бог без единого посвященного. И тут Валента, уже отодвинувшая хандру в сторону и твердо вознамерившаяся выковать себе новые щит и меч, призадумалась. Миленион не делилась с ней знаниями о природе бессмертных, но сестра была не жадна на секреты, и от нее она слышала, что бог без посвященных просто не может существовать физически. Не может, и точка. Но в тот момент, когда юный Хешшкор сломал иглу Миленион и принял в себя ее бессмертие, с ним не было ни одного посвященного — Валента сама видела. Тем не менее парень не растворился в воздухе, перейдя на иной план бытия, а продолжал валяться в ногах у Виты, раскрывая рот в попытках вдохнуть, как рыба, выброшенная на берег.

А потом пришел Феод Хешшкора, сын Фаираты. Впрочем, пришел — слово не совсем верное. Он появился во вспышке огня, дотла сожравшей любимый стул Виты на колесиках. С ним была рыдающая Катя, она упала в кресло и продолжала рыдать. Мальчик затем и пожаловал, чтобы препоручить Катю, не желающую с ним разговаривать, заботам благодушной хорошей знакомой, почти родственницы. Так как Валента сразу согласилась приютить Катрину, он тут же и откланялся. И лишь, извиняясь за уничтоженный стул, обронил:

— Вы уж, тетя Валя, передайте тете Вите, что я не нарочно. В последние дни никак не могу справиться со своей энергией, словно ее вдвое больше стало. Видно, это жуткое приключение пошло мне на пользу, встряхнуло меня как следует. Надеюсь, что скоро привыкну и с контролем проблем не будет.

Вряд ли такое приключение может пойти кому-то на пользу, машинально подумала Валента. Подобная встряска может лишить колдовской силы на нервной почве, иногда на долгое время, но увеличить ее — вряд ли. Что-то иное случилось с тобой, мальчик. Если маг вдруг рывком повышает свой энергетический уровень, данный ему от природы и от бога, обычно это означает, что он обратился к другому богу — ведь природу не переделаешь.

И тогда Валенту осенило. Она сопоставила возросшую мощь Феода Хешшкора с болтовней вороны из Хешширамана об истинном имени. Парень при посвящении вручал свою душу Хешшкору Всемогущему и Всеведущему, бессмертному Тьмы, а ведь таких теперь двое!

Валента была женщиной практичной и конкретной. Она не стала воспевать свое озарение в стихах или усматривать в нем свидетельство в пользу той или иной философской концепции. Она просто решила для себя, что убьет одним выстрелом двух зайцев. Один покровитель — хорошо, но два — куда лучше и надежнее. На следующий же день она стала Валентой Хешшкора. А чтобы другому ее племяшу было не обидно, посвятила своих дочерей Хешшвиталу, прекратив тем самым их дурацкие споры.

Ну и что касается мощи, она не прогадала. Ей удалось закрутить такой вихрь, что тесто для пирожков замесилось вдвое — да что там вдвое! — втрое быстрее, чем она была способна в эпоху Миленион.

Катрина не стала выходить, даже чтобы встретить тетю Фаю. Она не могла. Ее душили слезы.

Произошедшие с ней события выжали из нее всю волю к жизни. Потеря магических способностей — она же не знала, что это временно, — предложения и угрозы сумасшедшего мага, претендующего на то, чтобы стать богом, потом жестокие развлечения Миленион, после которых молодой Хешшкор, как бы он ни пугал ее, показался спасением… Забрав ее, изуродованную страшными ожогами, из лап Миленион, он оставил ее в незнакомом мире и исчез. Этот мир был прекрасен, но Катя была не в состоянии этого оценить. За те несколько дней, что она провела там, ее раны воспалились, каждое движение причиняло жуткую боль, и она даже не могла заставить себя подползти к ручью, чтобы напиться. Дни шли, а Хешшкор не приходил, и она стала бояться, что он забыл о ней или, пуще того, сгинул, и теперь никто и никогда не найдет ее, умирающую, в этом безлюдном оазисе.