Черные бароны, или Мы служили при Чепичке - [149]

Вечером двадцатого августа 1968 года мы посмотрели по телевизору прелестный фильм «Чарующая река» и, довольные, пошли спать. В шесть часов утра зазвенел звонок. «Пан Швандрлик», — сказал сосед Ганзал, — «Ночью нас захватили русские, они повсюду. Но Дубчек сказал, что нам надо сохранять спокойствие и работать, как будто ничего не случилось. Так что я пришёл выкопать вам новую выгребную яму».

Меня это несколько выбило из колеи, потому что над нами кружил военный вертолёт. Он чуть не сбил нам трубу. Я опрокинул стаканчик, разбудил жену и поглядел на недописанную рукопись, которая вызывающе лежала на столе. Мне тут же пришло в голов, что Кефалину конец. И кто знает, чему ещё. По улице проехали два танка, и люди начали собираться на тротуарах. Вопреки призыву Дубчека, особенно спокойны они не были. Прогнозы звучали самые унылые. Меня развеселило только то, как пани Чихалова грозила вертолёту метлой. На вторжение братских войск это, впрочем, не повлияло. Потом приехал пан Чабела. «Заканчивайте главу», — потребовал он, — «И пускаем книгу в печать, как первую часть. Может быть, дождемся и второй, но сейчас надо поторопиться!» Таким образом, дело частично решилось. Пан Чабела забрал семнадцать глав романа и уехал в Гавличков Брод.

Его боевое настроение и решимость я особо не разделял. А не отношусь к экзистенциальным оптимистам. Скорее, я склонен думать, что всё плохо кончится. Люди держались отважно – писали на заборах и оградах антисоветские лозунги верили, что Пражская весна преодолеет все неприятельские атаки. Дубчек, Свобода и Смрковский этого так не оставят! Я вспомнил про генерала Сырового[56] и надеялся, что всё будет лучше, чем кажется на первый взгляд. Супруга в этом не сомневалась, и попросила меня, чтобы начал писать вторую часть «Чёрных баронов». Я закончил её главным образом ради жены, потому она захотела книгу на Рождество.

Пан Чабела, однако, столкнулся с неожиданной проблемой. Он заказал иллюстрации у Непракты[57]. Он знал, что художник работает быстро, и не сомневался, что «Чёрные бароны» ему понравятся. Но он не учёл, что его любимому мастеру далеко до смелости Яна Гуса. Непракта охотно дал обещание, но сам тянул время. Он явно прислушивался к негативной информации о том, как вот–вот поступят с контрреволюционерами. Вполне возможно, что его пугали и танки, которые то и дело проезжали мимо его дома в Оржеховце. И ещё у него было полно другой работы. На Непракту был большой спрос со всех сторон, и «Чёрные бароны» представлялись ему серьёзным риском. Ради них он явно не хотел совать голову в петлю.

Пан Чабела настаивал, звонил и ездил в Прагу торопить Непракту. Так он получил две или три картинки и выслушал кучу оправданий. Работа продвигалась медленно, и издателю пришлось вместе «Чёрных баронов» выпустить «Считалки» Алены Ладовой. Тем не менее, мы всё‑таки дождались книги, хоть и в последний момент. Это было весной 1969 года, как раз когда менялась обстановка у власти. «Чёрные бароны» разошлись мгновенно, и готовилось второе издание. Поздно. Новые гусаковцы рассыпали набор и «Баронам» пришёл конец. А через несколько недель — и издательству.

Когда пан Чабела со вздохом сообщил мне, что мог бы издать книгу пять или шесть раз, мы могли только вздохнуть. Если бы выпуск не задержался, я бы вступил в эпоху нормализации куда более состоятельным.

Успех «Чёрных баронов» был необычайным. Дарек Востржел тут же начал готовить постановку, и чтобы играть её в театре «Рококо». Особенно он полагался на кулака Вату, которого должен был играть мой старый приятель Милан Недела. Он мне уже демонстрировал, как видит роль, и угрожающе хрюкал на меня. Шашек должен был выступить в роли Таперичи, а Востржел – лейтенанта Гамачека. Но это всё были лишь благие намерения. Готовились не только постановки, но и запреты.

Также со мной связались Шимек и Гроссман[58], и предложили мне читать у них в «Днях посещений[59]» отрывки из второй части «Чёрных баронов». Я принял предложение, и, как оказалось, очень предусмотрительно. Публичная деятельность впоследствии уберегла меня от обвинений в подстрекательстве. Но до этого было ещё далеко. А пока я сделался полуактёром, и мне это было вполне по душе.

Хоть меня, вопреки предсказаниям, и не повесили, но зато я никуда не мог устроиться. Шеф–редактор «Дикобраза[60]» договорился о том, чтобы меня печатали, но гонорары всё равно были крайне низкими. Это было трудное время. Мы с моей женой ездили на дачу, потому что там можно было прожить дёшево. Тем не менее, нормализацию я пережил с долгами, к счастью, я мог одалживать у Непракты, у него работы было полно.

Не то, чтобы Непракта из нас двоих был политически более благонадёжным, но он функционерам нравился. Его рисунки своим стилем напоминали работы Йозефа Лады[61], потому что он тоже рисовал толстыми линиями. К тому же он умел продвигать себя гораздо лучше, чем я. Его не утруждало ходить по редакциям. И он неохотно брал меня с собой, потому я там чаще всего засыпал. К тому же он умел выходить из ситуаций. Например, нас пригласил главный редактор журнала «Кветы