Черновик человека - [36]

* * *

Мама, меня уволили из бара. Ты все жаловалась, что я по ночам на работу ухожу. Вот теперь ты довольна, да? Больше теперь мне уходить некуда.

Ах, боже мой, вот несчастье. Вечно с тобой, Света, горе какое-нибудь. Если уволили, значит, плохо работала. Мечтала, небось, целые вечера напролет. Я же тебя знаю, ты, чуть что, уносишься в эмпиреи. Хотя у тебя дома старая мать и живем в чужой стране. Где нам, Светочка, никто никогда не поможет. А в кафе-то тебя оставили?

Тебя только это интересует, буду ли я деньги приносить. Буду-буду, не волнуйся. Выживем. За мой счет, понятно, выживем. Где наша не пропадала, да. Ты с каких лет на моем горбу живешь? С тех пор, когда мне девять лет исполнилось?

Ты о чем это вдруг, Света? Это тебе обида в голову ударила. Не моя вина, что тебя уволили. Ты меня прошлым, знаешь, это, не попрекай. Я для тебя все, что могла, сделала. Другие матери и сотой доли того не сделают, что я для тебя сделала. Ты известная была только благодаря мне. А теперь ты выросла, сама себе госпожа. Я тобой больше руководить не могу. Вот все несчастья на тебя и посыпались.

Мать и дочь сидят на кухне, вперив друг в друга взгляд, пальцы скрючены на столе, шеи вытянуты, точь-в-точь два коршуна, вот-вот бросятся друг на друга и полетят перья. Дверь скрипит, входит жилец, будет свидетель сражения, для этого он у них и живет, ведь надо же взывать к кому-нибудь, кто-то же должен их рассудить.

Здравствуйте, Эрик! Как приятно вас видеть! А со мной тут дочь скандалит. Вот вы, наверное, со своими родителями так не поступаете. Это только моя свою мать во всех смертных грехах обвиняет. Я вам рассказывала, какая моя дочь в детстве известная была? Поэтесса? Да это только потому было, что я ею руководила. А когда она от рук отбилась, все закончилось!

Да уж, мамочка, это точно, что я из-за тебя стихи писала! Знаешь, Эрик, как все началось? Как-то раз шли мы по пляжу, мама, я и приезжий какой-то, который перед ней соловьем разливался. Поэт, понимаешь. Все эти мужчины, которые в отпуск приезжали, особенно если жен рядом не было, все они за ней бегали. А ей это очень нравилось.

Что ты болтаешь, Света, кто это за мной бегал? Что ты придумываешь? Не слушайте ее, Эрик, у нее в голове все мешается! Ты чего-то нанюхалась, что ли, в своем ресторане? А знаете, Эрик, что ее с работы выгнали? И поделом, я вам скажу, поделом. Даже на такую работу, поганенькую, скажу вам честно, даже на такую поганенькую работу найдутся девушки поинтеллигентнее.

Мне, Эрик, пять лет было. Плелась я за ними, поэта слушала. И так мне надоело, что они меня совсем не замечают. Поэт этот патлатый все завывал и завывал. Я к морю побежала. Думаю: пойду в воду глубже и глубже, пусть меня волны утащат, а маме потом жалко станет! Но забоялась и вернулась. А они и не заметили, что я к воде бегала, потому что целовались. И я вдруг поняла, Эрик, что секрет, он как раз в этом: что надо вот так суметь, соловьем. Соловьем перед ней разлиться и затмить словами все, что вокруг происходит. Желательно в рифму, Эрик, и тогда она только со мной захочет гулять. И если этот мужчина приезжий слова придумать может, то я их и подавно придумаю, и лучше даже, намного лучше и намного больше. Потому что, слышишь, я намного больше хотела, чтобы мать меня любила и только меня слушала. Все, все я сочиняла, только чтобы ты меня полюбила. Чтобы ты меня за руку держала.

Да я тебя и так любила, дура ты этакая. Эрик, вы ее только послушайте. Да я, что ли, у ее постели не сидела, когда она болела? Знаете, она вечно простужалась, то насморк, то кашель, то горло болит, то температурила. А я бесплатной сиделкой работала, дни и ночи у кровати дежурила, иногда целый месяц ее, лежачую, обслуживать приходилось.

Приходилось. Вот именно, мама, приходилось. Знаешь, Эрик, когда она из комнаты выходила, я каждый раз пугалась, что она больше не вернется. Каждый раз пугалась, Эрик! И плакать начинала. Думала, все, не увижу ее больше.

Она такая плакса была, Эрик, ни минуты мне покоя не давала. За что меня Бог такой дочерью наградил, не знаю.

Как же, как же. Знаешь, что она мне в детстве плела? Когда я спрашивала, откуда я взялась? Тебя, мол, ангел ко мне на колени положил. И в небе зажглась такая специальная звезда в честь твоего рождения. Она, правда, верила, что я типа Иисус Христос, а она как будто Богоматерь. Славься, звезда моря! Небесных врат царица! Тебя архангел славит! Дай слепому света, огради от зла нас! Ангел, значит, к ней явился и небесного ребенка ей принес. Потому что красавице такой – не смотри, какая она сейчас стала, раньше была красавица – никто не пара. Ни один земной мужчина. Знаешь, как я ее жалела всегда? Я ее даже за эту красоту жалела. И что на выставку ее почти никто не пришел. И что ее не пускали с Ба и со мной за границу поехать. Знаешь, мы были в Швеции, там девочки в церкви пели, так я расплакалась, оттого что мама этого не увидит. А в Копенгагене когда была, мама сказала мне на русалочку посмотреть, а у этой статуи тогда руку украли. Так я тоже плакала, Эрик, ну, из-за мамы опять. Ее же любимая русалочка пострадала.