Черновик человека - [38]

* * *

Девочка Ариэль, которая скоро должна была умереть, ходила с мамой в зоопарк еще до того, как заболела. На самом деле она подозревала, что в то время, наверное, уже была больна. Голова все время болела, все время раскалывалась, но Ариэль боялась пожаловаться, потому что поначалу родители поднимали ее на смех: как у такой маленькой может голова болеть? Подожди, вырастешь, тогда узнаешь, что такое головная боль. А мама давно хотела сводить ее в зоопарк, тебе понравится, Ариэль, вот увидишь, Ариэль, там такие звери смешные, как у тебя в книжке на картинках, помнишь вомбата, помнишь капибару, помнишь лемура, они все настоящие в зоопарке живут.

Когда они вошли в зоопарк, маме сразу захотелось кофе. Она сказала, что не сможет гулять, если сейчас же не выпьет чашку. Они озирались в поисках кофейни, мимо них ходили павлины, злобно шипя и распуская хвосты, дети, которые плакали от вида павлинов, необъятных размеров туристы в одежде фантастических цветов, более пестрые, громкие и пугающие, чем павлины. Наконец мама увидела палатку с надписью «Эспрессо». Они подошли и заказали кофе для мамы и горячий шоколад для Ариэль («ведь ты же так любишь горячий шоколад, Ариэль»). Хмурая молодая женщина налила их напитки в картонные чашки и подала, не улыбнувшись. Она похожа на привидение, мама, на зомби из фильма («как, кто тебе позволил фильм про зомби посмотреть?»). На прилавке лежала книга. Наверное, они отвлекли эту женщину от чтения. Ариэль шепнула маме оставить доллар на чай. Мама часто забывала о чаевых. Мама со вздохом опустила купюру в прозрачную банку, но женщина даже не поблагодарила. Она на нас не смотрит, мама, у нее в глазах, наверное, совсем другие картинки мелькают, как у зомби, у них тоже зрение другое, чем у людей.

Как я ненавижу стаканы из картона, сказала мама, когда они отошли от палатки. Это просто издевательство над нормальной посудой. И кофе из них невкусный. Куда пойдем, Ариэль? Что ты хочешь посмотреть?

Пойдем, куда хочешь, отвечает Ариэль, которая скоро умрет (и зачем только ее таскали по всем этим кружкам, кружок рисования, где шесть детей самовыражались, высунув языки, на квадратных кусках картона; кружок эвритмии, где нужно было двигаться в такт с порывами души, кружок китайского языка, ни слова из которого Ариэль так и не выучила, но изобрела свой загадочный язык, на котором начинала говорить, если мама просила сказать что-нибудь по-китайски).

Ну, пошли на черепах посмотрим, говорит мама, они же тут рядом.

Они проходят мимо чудовищной грифовой черепахи, похожей на динозавра, с острыми гребнями на панцире и с крючковатым клювом. Черепаха плавает в аквариуме, разевает пасть, высовывает тонкий розовый язык, похожий на червяка, обманывает рыб и разрывает их мощными челюстями. Видишь, какой у нее клюв, говорит мама, а знаешь, что они яйца кладут? Как птицы, спрашивает Ариэль. Не то чтобы как птицы, говорит мама, но просто у птиц и у черепах был один и тот же предок.

Мама и Ариэль идут дальше, к загородке и кактусам, где по песку ползают галапагосские черепахи, медленные и огромные. Они добрые, говорит мама, только травкой питаются, не то что те хищники в аквариуме. И они так долго живут, Ариэль, двести лет могут прожить. Я их очень люблю. Твой отец когда-то обещал свозить меня на Галапагосские острова, но так и не свозил, потому что ты родилась. Теперь не знаю, побываю ли я там когда-нибудь. Ты туда обязательно съездишь, говорит Ариэль. Ой, не знаю, может, уже больше никогда не получится, вздыхает мама. Мне бы хотелось на них покататься, говорит Ариэль. Покататься на черепахах? Ну да, они такие огромные. И сильные. Они могли бы меня покатать. Мама смотрит на нее и качает головой: не знаю, не знаю.

Они идут к пруду, где четыре маленьких крокодила греются под солнышком на берегу, а черепахи разных размеров медленно плавают в темной, глубокой воде. У них ласты, похожие на крылья, черепахи скользят под водой, как будто летают, иногда они прикасаются друг к другу лапами и головами, играют, потом разлетаются в разные стороны, пропадают в черноте пруда, под корягами. Давным-давно, говорит мама, когда людей не было, и кошек, и собак, и волков, и тигров не было, черепахи уже были. Черепахи и ящерицы – самые древние животные. Знаешь, у них голосов нет. Только свистеть и шипеть умеют. Ящерицы и черепахи. Пресмыкающиеся. У них кровь холодная.

А есть тут такие ящерицы, которые могут цвет менять, спрашивает Ариэль. Хамелеоны? Может, и есть. Пошли в террариум, посмотрим. Мама берет Ариэль за руку и идет с ней к террариуму. А знаешь, Ариэль, что я подумала? По-моему, ты на хамелеона похожа. Почему, мама? Потому что ты тоже цвет меняешь. Когда ты со мной, ты все хочешь делать, как я хочу. А когда с отцом, все делаешь так, чтобы ему понравиться. Я не пойму, ты-то сама, Ариэль, какая? Что ты любишь? Я вас с папой люблю, отвечает Ариэль, а все остальное мне не важно. А, ну тогда понятно, добрая девушка, говорит мама.

Вот вараны. А вот, смотри, кобра королевская. У змей тоже кровь холодная. Им нужно все время из холода в тепло переползать, потому что они изнутри не могут ни согреться, ни охладиться. Знаешь, как они маленьких животных убивают? Они их кусают и яд впрыскивают. А от этого яда животное больше не может дышать. И тут же умирает. А змея его тогда целиком заглатывает. Представляешь, Ариэль, если такая в дом заберется? Они на самом деле очень умные. Они на земле много миллионов лет живут. Столько других зверей вымерло, а змеи все тут! Когда люди вымрут, змеи будут жить. Потому что они умные.