Чернов - [41]

Года за три до вынужденной отставки Чернова при переходе морского министерства на стальное судостроение Обуховский завод получил заказ на изготовление стальных листов для постройки клиперов в Петербургском адмиралтействе. Условия заказа были совершенно такие же, какие Сименс предложил английскому адмиралтейству.

По условию каждый лист проверялся на качество — от него отрезали кусок определенного размера. При испытании образцов на разрывном прессе Дмитрий Константинович обратил внимание на шелушение окалины в виде мелкой ряби, похожей на мелкую рыбью чешую. При шелушении образца ясно обозначались группы кривых пологих линий, весьма резко очерченных и довольно правильно расположенных.

Перемещения частиц на поверхности образцов, по мнению Чернова, указывают на изменения, происходящие в структуре металла под влиянием внешних механических усилий.

«К сожалению, даже первый образец, приготовленный мною, не подвергся наблюдению, потому что среди моих приготовлений я должен был уступить грубой силе обстоятельств и покинуть не только мои занятия на Обуховском заводе, но и вообще стальное дело, — вспоминал Дмитрий Константинович спустя много лет, рассказывая о программе прерванных работ в докладе Русскому техническому обществу. — Если я остановился на программе предложенных мною работ, то только потому, что, за невозможностью работать самому, от души желал бы видеть выполнение такой задачи кем-либо другим, так как вполне уверен, что всякий, посвятивший себя подобным исследованиям, будет щедро награжден их результатами».

В этом признании было нечто большее, чем горечь обиды.

7. А ТАМ, ВО ГЛУБИНЕ РОССИИ…

Отстранить Чернова от стального дела было так же невозможно, как нельзя было в свое время отставить Ломоносова от первого русского университета.

Он был чрезвычайно разнообразен в своих технических темах и, нисколько не беспокоясь о будущем, решил воспользоваться своей вынужденной отставкой, чтобы выполнить свой старый долг перед родиной.

— Пятнадцать лет я посвящал все почти свое время изучению железной промышленности как с теоретической, так и с практической стороны, находясь у стального дела… — объяснял Чернов свое намерение секретарю Русского технического общества Федору Николаевичу Львову. — Несколько раз я бывал на лучших железных и стальных заводах Западной Европы и, между прочим, два раза осматривал знаменитый завод Круппа… Но мне ни разу не удавалось побывать на Урале и взглянуть на наши железные рудники и заводы. Кое-что я знаю отчасти по слухам, отчасти по специальной литературе…

Крупный технический деятель Федор Николаевич Львов, окончив артиллерийское училище, занял в нем же кафедру по химии, но по известному делу Петрашевского был сослан в Сибирь, где провел несколько лет. Теперь он с особенным вниманием слушал Чернова. Пребывание в Сибири открыло ему глаза на несказанные богатства этой страны, и каждый, кто проявлял интерес к ней, становился другом бывшего ссыльного.

— Нынешней весной я, — продолжал Чернов, — принужден был покинуть Обуховский завод. Мне вспомнилось мое давнишнее желание, и я решил съездить на Урал. Это займет месяца два. Но я встретился с затруднением, которое может испортить все дело… и помешать моей поездке. Поэтому-то я здесь, пришел за содействием нашего общества.

Федор Николаевич забеспокоился:

— Наши средства, вы знаете, ограничены, но для такого нашего сочлена, как вы, поверьте, я со своей стороны…

— Да нет, дело уж не такое сложное, — перебил его Дмитрий Константинович. — Просто в моем путешествии важнее всего для меня иметь карту Уральских горных заводов с их землями и рудниками, в тридцативерстном масштабе, изданную горным департаментом, а достать ее я не мог ни в магазинах, ни у частных лиц, ни в самом департаменте… Может быть, кто-нибудь из членов нашего общества, располагая такой картой… сделает одолжение.

Федор Николаевич облегченно вздохнул и объявил, что немедленно опросит всех членов общества, имеющих дело с Уралом, и добудет карту.

Карта нашлась. Чернов стал готовиться к дороге.

Дмитрий Константинович решил ограничить свою поездку небольшим числом заводов, с тем чтобы лучше с ними ознакомиться. Тщательно изучив карту Урала и дороги от Москвы до Екатеринбурга, Чернов остался доволен: путь не близкий, но чрезвычайно интересный. Он еще не забирался никогда так далеко на восток, не видел азиатских рек, о шурфах с драгоценными уральскими камнями только читал, малахит, яшму, сердолик видел, лишь в музее Горного института.

Путь его в основном совпадал с Уральской горнозаводской железной дорогой, открывшейся для движения в августе 1878 года. Это была одна из первых железнодорожных линий Урала. Там, за Волгой, дороги прокладывались медленно и трудно.

На Николаевский вокзал провожать Дмитрия Константиновича поехали всей семьей, захватив даже маленькую дочку. Приехала и Катя с мужем, собрав в дорогу путешественнику целую корзину съестного. В вагоне шутили, что легче объехать всю Грецию и Италию, подняться на Везувий, переплыть Ла-Манш, чем добраться до Уральских гор. Когда же колокол вокзальный дал отправление поезду, все затихли. Стало тревожно и грустно.