Чернобыль: необъявленная война - [106]

Замеряю исходную точку, где стоим мы и наш "уазик". Получаю — 8,6 мР/ч. Явно не Сосновый Бор, но терпимо. Можно ехать.

Кто-то из бывалых напоминает семь основных признаков изменения состояния человека под воздействием радиации:

1. Постоянно хочется есть.

2. Постоянно хочется спать.

3. Появляется чувство отвращения к работе.

4. Все время кажется, что мало платят.

5. Даже при появлении начальника слух и зрение не восстанавливаются.

6. Теряется ощущение времени.

7. Баба Яга кажется Василисой Прекрасной.

Садимся в машину. Настроение приподнятое. Идет шутливая пикировка между сидящими в машине.

Первый километр пути по направлению к Припяти — 8,6 мР/ч. Второй, третий и четвертый километры — мощности дозы на том же уровне. Пятый километр. Здесь село Лелёв и обмывочный пункт для автомобилей. Проскакиваем село. Мощность дозы слегка возрастает — 21,6 мР/ч. Приблизительно в 1000 раз больше, чем в Сосновом Бору. Оживление не прекращается, но уже не такое мажорное, как при выезде. На комбинезоне у Юры-большого со стороны спины появляется маленькое мокрое пятнышко.

С шестого по десятый километр пути мощности дозы радиоактивного излучения растут незначительно — с 21,6 до 27 мР/ч. Если так будет дальше, то не страшно. Такое уже бывало в командировках. И не раз. Однако мокрое пятно на комбинезоне Юры-большого постепенно увеличивается.

Одиннадцатый-тринадцатый километры пути. Деревня Копачи. Уровни гамма-излучения возрастают с 30,2 до 54 мР/ч. Похоже, это еще не предел. Оживление постепенно сходит на нет.

Голос Славы Феногенова: "Четырнадцатый километр".

Я: "81 мР/ч". Юра-большой неожиданно увеличивает скорость. Пятно на его спине продолжает расплываться.

Слава: "Приблизительно 14,5 километров".

Я: "97,2 мР/ч". Мысленно для себя отмечаю: "Это он правильно делает, что называет промежуточные точки."

Слава: "Пятнадцатый".

Я: "378 мР/ч". Мой голос начинает звучать как-то отдельно от меня.

В "уазике" устанавливается тишина. И в этой тишине слышится только голос Славы: "Пятнадцать с половиной". Голос звучит приглушенно и уже без названия единиц. И так все ясно!

Я: "540". Меняется состояние внутри меня. Ощущение, что мы на войне. В разведке. В тылу врага. Враг может быть везде. С каждым метром становится все опасней. И неясно, что ждет тебя дальше. Плен? Выстрел!

Напряжение нарастает. И это чувствует каждая клеточка тела. Еще чуть-чуть — и что-то может рвануть внутри!

Слава: "Шестнадцатый".

Я: "432".

Становится чуть спокойней. Появляется некоторая надежда, что эта цифра окончательная и расти больше не будет.

В машине полная тишина, а за стеклом ослепительное солнце, изумрудная зелень весны и проносящиеся мимо пейзажные картинки. При полном отсутствии звуков. Нас объединяет ощущение, что все это: и внутри, и вокруг нас — не что иное, как молчаливый космос, в котором беззвучно и стремительно летит наша машина.

Но снова удар.

Слава: "Семнадцатый".

Я: "1620!"

125-й километр от Киева. "Рыжий лес", о котором будут вспоминать все, работавшие в мае по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Вечнозеленый и зимой, и летом сосновый участок леса в этом месте действительно выглядел рыжим. Такой цвет иголок обычно можно наблюдать в лесу, у себя под ногами. Сброшенные с сосен иголки, лишенные живительных соков, постепенно теряют свой изумрудный цвет и становятся темно-рыжими. То, что делает природа в течение длительного времени, радиация сделала в одно мгновение! При этом иголки продолжали находиться на дереве.

Машина летит вперед, и снова голос Славы Феногенова: "Восемнадцатый". Но голос звучит уже безразлично. Невозможно бесконечно находиться в состоянии напряжения.

Я: "1630".

Радиация насквозь простреливает машину. И нас тоже. Но всем, находящимся внутри машины, физически ни холодно, ни жарко. И не больно! Если бы только не знать показаний дозиметра. Мозг работает чрезвычайно быстро. Мысль прежняя: какие же радиоактивные вихри бушевали здесь сразу после взрыва!

Пятно на комбинезоне Юры-большого достигает размеров его большого кулака, спроектированного мокрым цветом на спину.

Подлетаем к развилке дорог. Прямо — город Припять; направо — Чернобыльская АЭС. Невольно вспоминается русская народная сказка: налево пойдешь… направо пойдешь… У нас выбора нет. Только в Припять!

На повороте взвизгивают тормоза, напоминая, что все происходящее — реальность. Еще мгновение — и машина взлетает на мост. Делаю замер на мосту — 378 мР/ч. В Припяти, сразу за мостом, — приблизительно тот же результат.

Облегченно вздыхаем!

Уровни мощности радиоактивного излучения по-прежнему большие, но уже меньше, чем были. Следовательно, и пик радиации, и пик страха уже пройдены! Ситуация становится определенней, а следовательно, и анализируемой. Человек ко всему привыкает. Привыкнем и мы.

Выстрелов не будет. Видимо, будет короткий плен. На время нашей работы.

Дальше все было не так драматично. Мы приехали на место. Осмотрели фронт работ. Прикинули, где будем использовать струйный и пенный методы дезактивации, где покрытия. Взяли необходимые пробы. Нанесли, где сочли нужным, покрытия. Сели в машину и быстро уехали.