Чернобыль: История ядерной катастрофы - [90]

.

Быстрые, экономичные и почти всегда временные решения сложных проблем с применением неизменно ограниченных технических ресурсов и, как правило, неограниченных людских – на этом строилась вся карьера Славского и вся советская атомная программа с первых дней своего существования. Лучше, чем Славский, никто не справился бы с этой задачей: похоронить не только реактор, но вместе с ним и целую эпоху в истории советской ядерно-энергетической программы. Первый опыт борьбы с последствиями ядерной аварии Славский получил в 1957 году после Кыштымской аварии. На тот момент он всего два месяца как был назначен на должность министра. Без малого тридцать лет спустя в Чернобыле выбор на него пал по умолчанию.

5 июня 1986 года Политбюро ЦК КПСС утвердило проект возведения саркофага, разработанный ленинградскими архитекторами и инженерами во главе с Владимиром Курносовым. Под командованием Славского объединились научные, промышленные и военные кадры – и началась настоящая боевая операция. Славский рвался на передовую. Пожилой министр, сохранивший редкостную работоспособность, не раз работал на местах ядерных аварий и привык игнорировать эффект «малых доз» радиации. 21 мая, в первый свой день на Чернобыльской АЭС, он облетел взорвавшийся реактор на вертолете, а потом пешком отправился к разрушенному взрывом четвертому энергоблоку. Подойдя с двумя помощниками к третьему энергоблоку, Славский сказал: «После выпьем по рюмке – и все пройдет. А посмотреть, что здесь и как, нужно хорошенько». На следующий день он уже не стал брать с собой помощников. «Я старик, – сказал Славский. – Мне не страшно, а вы еще молодые…»[373]

Весь фронт работ был поделен между шестью строительными управлениями, входившими в империю Славского. Вокруг разрушенного энергоблока вырастали целые города, прокладывались дороги, тянулись железнодорожные пути; на относительно безопасном удалении строились бетонные заводы. Первым делом, как и после Кыштымской аварии, строители залили бетоном сильно загрязненные участки в непосредственной близости от энергоблока, устроив таким образом относительно безопасную строительную площадку. И тем не менее бетономешалки разгружались за специально возведенными бетонными стенками, отделявшими их от энергоблока, возле которого радиационный фон достигал 50 рентген в час. На главных машиностроительных предприятиях Советского Союза были размещены заказы на производство оборудования и металлических конструкций, необходимых для возведения саркофага. У украинских властей, которые как могли старались обеспечить запросы правительственной комиссии на рабочую силу, строительные материалы и технику, добавилось задач. Для закладки фундамента саркофага было приобретено итальянское оборудование, а бетон для его стен подавали мощные насосы, произведенные в Западной Германии[374].

После того как Славский самолично произвел разведку местности, он бросил в бой военных. Командовал ими генерал-майор Юрий Савинов, который видел свою задачу в том, чтобы создать плацдарм для наступления на нового невидимого врага – радиацию. Военные занимались и дезактивацией, и строительством. К началу июня в составе строительных батальонов в Чернобыле трудились 20 000 человек – офицеров и рядовых, причем последние были в основном резервистами. Многих из них обманывали в военкоматах, скрывая, что направляют в Чернобыль. Тем, кто понимал, куда едет, военные комиссары обещали заработок в пять раз больше обычного. Но даже убедившись, что никто не собирается исполнять обещания, мобилизованные работали старательно и дисциплинированно. КГБ зафиксировал единственный случай проявления недовольства: 2 июня более двухсот резервистов отказались от приема пищи после того, как командир батальона и двое командиров рот, получив предельные дозу облучения в 25 рентген, покинули часть, а 170 резервистов, получивших такие же дозы, были там оставлены[375].

Чрезмерные дозы облучения представляли собой серьезную проблему вплоть до окончания строительства саркофага. На первых порах уровень радиации вблизи четвертого энергоблока колебался в диапазоне от 5 до 370 рентген в час. К 5 июля под руководством Славского было очищено 800 000 квадратных метров территории станции и вымыто почти 100 000 квадратных метров поверхностей – наружных стен, вспомогательных помещений и топливных хранилищ. Вслед за тем 26 строительных батальонов общей численностью 80 000 человек, оснащенных 9000 единицами техники, начали возводить вокруг разрушенного энергоблока бетонные стены шестиметровой толщины. К концу июля основание будущего саркофага было готово. На него ушло 15 000 кубических метров бетона; еще около 300 000 кубометров должно было уйти на завершение строительства.

Но не все задуманное удавалось осуществить. Так, пришлось отказаться от полюбившейся Славскому идеи накрыть саркофаг девятитонным алюминиевым куполом. Его планировали водрузить на свежевозведенные бетонные стены с помощью вертолета. Но во время тренировочного полета при установке на макет саркофага купол сорвался с вертолетной подвески и упал. «Полет выполнялся на высоте 400 м со скоростью 50 км/час, – говорится в докладной записке КГБ. – В результате удара о землю „купол“ разрушился». К счастью, никто не пострадал. По слухам, присутствовавший при этом Славский перекрестился и сказал: «Слава богу». Больше к этой идее не возвращались. Перекрытие саркофага было решено делать из железобетонных плит