Черниговского полка поручик - [78]

Утро было тихое, морозное. Катя ходила по заснеженной дороге и глядела в ту сторону, откуда должна ехать кибитка с посланником Волконских. Мороз крепчал. С каждой минутой становилось все холоднее. Совсем рядом у дороги стояло два деревянных дома, из труб которых столбом валил черный дым. Катя могла зайти в один из них, попроситься обогреться. Наверное впустили бы, но как всегда в таких случаях последуют вопросы: кто ты, откуда и куда едешь? А что она могла ответить? Но пуще всего боялась пропустить кибитку. Иногда у нее закрадывалась мысль, что, может, подпоручик обманул, но тут же отгоняла ее прочь: «Нет, он на такое не способен». Вспомнила, как, прощаясь, сказал: «Я был бы счастлив, если бы мне судьба даровала столь преданную супругу, как вы». — «У вас доброе сердце, и господь не обидит вас», — ответила ему Катя и тут же подумала, что у Вани было тоже доброе сердце.

От грустных дум Катю оторвала появившаяся вдали кибитка, она, словно челн в море, то отчетливо виднелась, то опять укрывалась на неровной местности. Катя забыла и про холод, засуетилась: «А вдруг не остановятся?» Напрягала всю волю, чтобы успокоиться, но это было сверх ее сил. С приближением кибитки сердце то замирало, то тревожно билось. Вот она отчетливо слышит звон колокольчиков, хорошо видит упряжку и человека, сидящего на облучке… Когда кибитка оказалась в нескольких метрах, Катя как обезумевшая преградила ей дорогу, подняв вверх руки. Лошади вначале шарахнулись в сторону, но глубокий снежный покров не позволил им уйти с дороги и они остановились.

— Куда тебя черт несет? — выругался Назар и соскочил с облучка на снег, подошел к девушке с намерением строго отчитать незнакомку:

— Что вам угодно, мадам?!

Катя опустилась на колени, с глаз ее текли слезы:

— Ради бога, возьмите меня с собой.

Назар сам всю жизнь стоял на коленях, и он сочувственно взял ее за руку:

— Подымись, барышня, мы сами господские. Вы лучше скажите, кто вы и что вам надобно?

— Я все расскажу. Мне с вами по пути, я знаю.

— А подорожная у тебя имеется?

— Нету ее у меня.

— Как же без подорожной, — почесал за ухом Назар, а потом повернув голову к своему напарнику, молодому парню, удивленными глазами глядевшему на все происходящее, спросил: — Дак что, Ефрем, подвезем барышню?

— Отчего же не подвезти, — не раздумывая, ответил Ефрем. Назар, зажмурив глаза, что-то прикинул в уме, сказал:

— Садитесь. Вещичек у тебя немного.

Катя приподняла вверх сверток, как бы утверждая, что он совсем не тяжел.

Назар помог Кате подняться в кибитку, затем занял свое место на облучке и, словно оправдываясь, процедил:

— Места здеся маловато, но не беда. Далече вам?

— Мне до Зерентуя. Слыхали, там каторжные серебряную руду добывают?

Те замолчали. Они не имели понятия о Зерентуе, однако Назар продолжал:

— Муж тама аль отец?

— Никого там у меня нету…

По лицу Назара пробежала удивленная улыбка:

— Никак на заработок, дак вроде дело тама не женское…

Катя подробно начала рассказывать, кто она и зачем добирается до Зерентуя. Оба спутника, не перебивая ее, внимательно слушали, и только Назар качал головою и время от времени вставлял слова: «Бог ты мой». В конце рассказа Назар смахнул слезу. Он знал много различных историй, но то, что поведала Катя, потрясло его.

— Как же родные позволили тебе пуститься в такой опасный путь? — немного успокоившись, спросил он.

— Я без позволения. Дома у меня одна матушка.

Поднялся сильный ветер, снегом заносило дорогу. Небо хмурилось, темнело. Лошади пошли медленно. Назар под впечатлением услышанного никак не мог успокоиться, продолжил начатый разговор:

— Жена Сергея Григорьевича Мария Николаевна последовала за мужем на каторгу, дак ее везли в собственном экипаже в сопровождении слуги, а подорожную ей подписал сам Бенкендорф, а здеся…

До очередной почтовой станции было еще верст десять. Дорога шла лесом. Высокие вековые деревья, раскачиваемые порывами ветра, казалось, тянули унылую песню. Иногда эта песня переходила в стон. Снег не утихал. Вдруг лошади сильным рывком в сторону вырвали из рук Назара вожжи, неудержимо понеслись по глубокому снегу. Вначале спутники не могли понять, что произошло. Назар схватил вожжи, стараясь удержать бешенство лошадей, глянул в сторону и увидел, как параллельно с кибиткой мчались волки. Большим усилием Назар остановил дрожащих от страха лошадей, посмотрел по сторонам: справа и слева от кибитки замерли на снегу несколько волков. Глаза их излучали огоньки.

Как только Назар тронул лошадей, волки тотчас поднялись, продолжая сопровождать кибитку…

В Зерентуе и вокруг на много верст вторую неделю стояла сильная метель — света не видно: ни пройти, ни проехать. Даже колодников не выводили на работу.

В один из таких дней, в субботу, в теплой и уютной квартире Черниговцева собрались многочисленные гости. Управляющий решил широко отметить день рождения жены.

Столы, покрытые белыми накрахмаленными скатертями, ломились от хмельных напитков и вкусной снеди: пусть гости знают, начальник рудника ничего не жалеет для своей сорокалетней Риты. Сколько исполнилось лет имениннице, никто, разумеется, не упоминал, да и она сама выглядела значительно моложе своих лет.