Черная стрела - [68]

Хитомаро хмыкнул. — Судья подходит на роль заговорщика, господин. Помните его разговоры о новом назначении? И Чойбей с ним заодно. Я видел его лицо, когда мы нашли тело у ворот. Сейчас он работает на Хисаматсу, человека, который имеет целую библиотеку текстов китайских авторов и мог бы написать записку, которая была закреплена на мертвеце. И это напоминает мне. — Он сунул руку в рукав и вытащил листок бумаги. — Я взял себе образец, когда был в доме Хисаматсу.

Акитада взял листок и кивнул:

— Похоже на то. Хамайя позже сравнит с запиской. Из того, что вы сказали мне о Хисаматсу вполне вероятно, что он написал это, но он не кажется мне человеком, который мог организовать сложный и серьезный заговор. Скорее, он кажется безумным.

Угроза восстания против императора ужасала. Без военной поддержки они не могли предотвратить его. Назначение Акитады на должность временного губернатора являлась значительным повышением, особенно, учитывая его молодость. Перед ним открывались двери для быстрого продвижения по службе, и вот теперь он поставлен перед угрозой захвата вверенной ему провинции заговорщиками. Если они не отступят, то скорее всего лишатся жизни.

Скрыв свои страхи, он сказал:

— Многое, конечно, зависит от капитана Такесуке и от самого Уэсуги. И давайте не будем забывать о Сунаде. Интересно, участвует ли он в заговоре, и какова причина ссоры этого негодяя с таким мелким жуликом, как Коичи? Что тот хотел от него? Жалко, Кайбара мертв. Он мог бы на многое открыть нам глаза. Кто выстрелил в него? И почему? Его убийца, конечно, спас мне жизнь, но что, если не это было его настоящей целью? Он нахмурился. — Мне жаль, что нам неизвестны многие вещи, без которых мы не видим картины того, что происходит в городе и провинции. Мне эта ситуация напоминает игру, в которую играют мои сестры, складывая головоломки. В этой игре я должен что-то предпринять, переставлять фигуры, но я не знаю всех правил, а также что собой представляют игровые фигуры на поле и как ими можно ходить.

Судя по реакции Тора и Хитомаро мало что поняли из сказанного, но Ойоши кивнул. — Очень хорошее сравнение, господин, — сказал он, — фигуры снаружи все кажутся серыми, но настоящий их цвет можно увидеть только изнутри. Сначала необходимо установить цвет каждой фигуры, только так можно продолжать игру. Ну и, господин, мы только что вскрыли оболочку, и установили цвет выявленного изуродованного тела. Позволите ли вы узнать об этом другим игрокам?

— Да, вероятно, это будет логичным шагом. Позднее состоится судебное слушание. Тора, пойди и скажи Хамайе, чтобы он все подготовил.

— Но вы ранены, господин — запротестовал Хитомаро.

Акитада воздержался от напоминания, что его раненное плечо является мелочью в сравнении с опасностью, исходящей от Уэсуги. — Ничего, — сказал он. — Я к тому времени отдохну и буду вполне способен провести короткое слушание. Распорядитесь, чтобы Каору привел госпожу Сато.

Ойоши налил чай и добавил один из своих порошков. Перемешав, он сказал:

— Это должно немного притупить боль и вам действительно надо отдохнуть.

Акитада с благодарностью улыбнулся и, когда комната опустела, выпил напиток и закрыл глаза.

На этот раз людей в зале было меньше, вели они себя более сдержанно, чем в прошлый раз, но все они пристально смотрели на судью. Акитада же смотрел на них как бы сквозь дымку. Лекарство доктора Ойоши притупило боль от раны, но, к сожалению, под его воздействием губернатор видел окружающих и слышал их, будто с большого расстояния. Он также чувствовал, что раскраснелся и вспотел.

Перед началом заседания Акитада объявил свой новый статус. Когда толпа начала гудеть, он резко стукнул по столу жезлом и вызвал заключенных и свидетелей по делу Сато.

Вышел Каору и, встав на колени, сообщил, что госпожа Сато заявила, что сильно больна и не может явиться в суде.

Акитада с раздражением поморщился. — Арестуйте ее, — сказал он. По толпе прокатился шепот, подобно шелесту сухой травы на ветру. Он взял себя в руки:

— Начинаем слушание дела торговца рыбой.

Когда два надзирателя вывели Гото, новая волна возбуждения пронеслась среди зрителей. Гото был в цепях, но мужественно смотрел на публику.

— Этот человек, — воскликнул он, когда поднял глаза на Акитаду, — желает пожаловаться на жестокое несправедливое обращение. Я честный гражданин и плачу налоги, но я был избит и прикован, а затем меня бросили в тюрьму, как преступника. Я, бедный лавочник, который никогда не нарушал закон! Между тем тело моего брата где-то лежит, разрезанное на куски, без надлежащего захоронения, его убийца смеется, а я страдаю. Разве это справедливость?

Толпа загудела в его поддержку. Один из надзирателей пнул ногой в зад Гото, крикнув:

— Встать!

Гото, с громкими стенаниями, упал на колени. Толпа стала шуметь.

— Тихо! — крикнул Акитада, снова несколько раз стукнув по столу жезлом. Он чувствовал, себя необъяснимо слабым и вялым. Он посмотрел на Каору и увидел, что стражники ходят по залу, чтобы не допустить беспорядков. Постепенно стало тихо. Акитада снова обратил свое внимание на торговца рыбой:

— Сержант, что известно про этого человека?