Черная смерть - [5]

Управляющий Китайско-Восточной железной дорогой генерал Хорват довольно сухо принял Заболотного. Он сказал, что еще не имеет высочайших указаний на финансирование противоэпидемических работ.

— Кое-что мы тут делаем, — добавил он, — но…

Заболотный сразу понял, с кем имеет дело. Он уже встречал подобных сановников и знал, что их трудно пробить. «Ничего, припрет чума к стене, тогда зашевелитесь, ваше превосходительство», — подумал он и, слегда поклонившись, поднялся с кресла:

— Честь имею!

После обеда он вместе с Хмара-Борщевским поехал на чумной пункт. Размышляя о встрече с Хорватом, профессор поинтересовался, какие отношения у главного врача КВЖД доктора Ясенского с управляющим дорогой.

— Кстати, Ясенского что-то не видно.

— Он в командировке и вернется к назначенному на завтра совещанию врачей. Вы спрашиваете, какие у него отношения с управляющим? Скажу прямо — не очень теплые.

— Ясно…

Ехали по узким улицам и кривым переулкам. Водосточные канавы были переполнены гниющими отбросами.

«Какая нищета!» — подумал Заболотный, угрюмо поглядывая по сторонам. Да разве она только здесь, в Маньчжурии? Он встречал ее всюду — на окраинах России, в Индии, в Аравии, — куда забрасывала его беспокойная судьба.

Экипаж нагнал группу китайцев, одетых в синие куртки. Это были водоносы. Согнувшись, они несли в четырехугольных банках из-под керосина воду из Сунгари в те кварталы, где не было даже колодцев.

— Да, — проговорил Хмара-Борщевский, — санитарное состояние ужасное. Недалеко городские свалки, многие жители занимаются тряпичным промыслом, стиркой белья, мелкой торговлей вразнос. А за тем пустырем, ниже по течению Сунгари, находится город Фудзядян. Там санитарное состояние еще хуже! Словом, эпидемии есть где разгуляться.

Хмара-Борщевский рассказал Заболотному, что первый больной чумой на территории КВЖД был обнаружен 12 октября на станции Маньчжурия. Затем эпидемия стала быстро распространяться, и к концу ноября было зарегистрировано триста девяносто смертельных случаев. 27 октября в Харбин прибыл со станции Маньчжурия китайский купец. Местный врач Петин застал его уже мертвым и установил, что он умер от чумы. Сразу же возник вопрос о необходимости оборудовать чумную больницу в бараках на Западном сортировочном пункте.

— Сейчас вы сами увидите, что это за бараки, — закончил Хмара-Борщевский, когда они подъехали К воротам чумного пункта.

VI

Доктор Богуцкий и студенты уже ожидали в просторном пропускнике.

Познакомившись с Петиным, Михелем и студентами, Заболотный приступил к делу. Прежде всего он показал им, как надо надевать и снимать противочумный костюм.

Надевая резиновые сапоги, комбинезоны и завязывая друг другу тесемки противочумных халатов, студенты молча поглядывали через окно на бараки, где лежали больные.

На огромном дворе сортировочного пункта, обнесенном высоким забором, раскинулись деревянные постройки. На трех железнодорожных ветках, заходивших во двор, разместилось около ста вагонов-теплушек, заменявших бараки, где находились лица, взятые под обсервационное наблюдение.

Расположение теплушек Заболотный одобрил, но, когда вошли в барак, отведенный для чумной больницы, он сразу помрачнел. Барак был ветхий, с земляным полом.

— Вот что, — строго сказал он заведующему больницей доктору Хавкину. — Это гнездо чумы надо немедленно сжечь. Не понимаю, как у вас язык поворачивался называть это больницей!

— У нас нет средств, профессор, — развел руками Хавкин. — Управляющий дорогой не очень-то раскошеливается.

— Я уже имел честь познакомиться с его превосходительством, — смягчился Заболотный. — Разве этого твердолобого прошибешь сразу! Так вот, коллеги, — помолчав, добавил он, — завтра с утра начнем своими силами оборудовать вон те бараки под чумную больницу с боксированной системой. — Он указал на казармы, оставшиеся после русско-японской войны.

— Простите, профессор, — возразил Хавкин, — казармы законсервированы Хорватом.

— Ничего! — отмахнулся Заболотный. — Повторяю завтра же с утра приступим к их оборудованию. Вот хлопцы, — кивнул он на студентов, — помогут. Ну, а теперь пойдем к больным!

В окна барака едва пробивался предвечерний свет. Зажгли фонари. Как ни страшен был барак, но благодаря стараниям санитаров, его удалось превратить в огромную палату, разделенную простынями на отдельные боксы.

Больных было много. Они кашляли, отхаркивали кровавую мокроту, облизывали белыми языками потрескавшиеся от жара губы и что-то бормотали.

Вглядываясь в лица больных и выслушивая их стетоскопом, Заболотный время от времени сообщал:

— В нижних и средних долях легкого обильные звонкие хрипы. Чумная пневмония.

Санитары то и дело выносили на носилках трупы. Каждый вершок здесь, захарканный кровавой мокротой, грозил опасностью.

Во время перерыва дежурный врач Петин, сняв маску, глубоко вдыхал воздух «чистой» половины больницы и рассказывал студентам о том, сколько поступает за сутки больных и сколько из них умирает.

— Собственно, умирают все! Противочумная сыворотка, привезенная в Харбин из форта «Александр I», которую мы широко применяем, совершенно неэффективна.

Вслушиваясь в горькие слова Петина, Заболотный вспомнил, как он, будучи на эпидемии чумы в Индии, успешно применял противочумную сыворотку. Но ведь там была бубонная форма чумы, при которой смертельный исход необязателен. А тут… Тут явная легочная чума, дающая стопроцентную смертность, значит сыворотка здесь бессильна. А будут ли эффективны прививки населению убитой противочумной вакциной, которую успешно применял в Индии доктор Хавкин при бубонной форме?..