Черная шаль с красными цветами - [20]

Родовая их тропа прямо в охотничью избушку ведет; идешь, идешь, вдруг вековые ели отступают разом, и — вот он, их лесной домик. Еще шаг — и справа открывается баня. А слева — лабаз. Замечательное место: и от речки близко, на самом берегу, и красота вокруг нетронутая, и при любой погоде тихо здесь, только высоко над головой вершины сосен да елок откликаются ветру, раскланиваются на все стороны и шумят в поднебесье… У них с батей в верховьях Черью есть и вторая избушка, но та поменьше и без баньки. А баня таежному охотнику, что ни говори — великое дело, с устатку, а намерзнешься да умаешься до полусмерти, зверя гоняючи, — то и спасенье. Всяко бывает. Возле избушки Ильи не видно. Федя заглянул внутрь, подошел к очагу. На крючьях котелки висят, один с чаем, другой с супом, похоже, глухаря добыл Илья, для утки большевата птица. Чай уже остыл, а суп теплый — значит, с утра сварил и подался с удочкой на реку. Федя уже ладони трубочкой сложил, чтобы позвать Илью, но раздумал: нечего лес будоражить без особой нужды. Пусть Илья пока рыбку поудит, а он, Федя, воды натаскает в баньку да каменку растопит.

В баньке Федя сначала все осмотрел и потрогал руками, в порядке ли. Большое деревянное корыто, долбленое, цело, нигде не потрескалось. И чугун у топки, и большой котел на камнях — все в исправности. И пол, и верхние нары — кругом чисто, ни соринки. Отец и сам такой порядок блюдет, и его заставляет, это у отца строго. Что не сделаешь, батя своей жесткой ладонью по макушке погладит наотмашь, словно стриж крылышками по воде чиркнет на лету. За отцом, как говорится, не заржавеет… Оно и не больно, однако позорно: отец никогда без нужды руки не распускает, безвинного нипочем не тронет. Федя с ведром спустился к речке. Лодки у берега не было. Значит, Илья на ней подался. Конечно, окрестностей он не знает, а по воде не заплутаешь. А тут такое смешное место, Илья, поди, не сразу и в толк возьмёт: речка делает поворот, излучина версты две. Если по берегу напрямик идти, пеши, то шагов триста всего. Попетляет Илья, прежде чем сюда вернется… Федя успел натаскать полные котел, и чугун, и корыто, когда из-за верхнего поворота реки вынырнула лодка. Илья увидел Федю, радостно выбросил обе руки вверх: — Э-э-э! Фе-эдя! — Ау- у! Илья-я! — поднял он руку с ведром. Сдружила их дорога, ничего не скажешь, сдружила.

Федя подтянул лодку на берег и привязал за ивовый куст, Илья бросил шест и еще с лодки подал руку:

— Здравствуй, Федя! Всего-то сутки прошли, а, поверишь, соскучился я по тебе.

Федя даже растерялся от этих слов. У них в деревне как-то не принято высказывать вслух такое. — Да вот… воду таскаю. — Он смущенно показал на ведра. Протопим баньку и попаримся от души.

— Банька — это замечательно. Комары меня уже всего обглодали. Я тут порыбачил маленько, но что-то не признает меня ваша рыба. — Илья показал прутик-кукан на котором болтались пяток хариусов да пара окуньков.

— На уху хватит, — утешил Федя. — А чтоб по-настоящему поймать, Илья, речку нашу надобно знать.

— Ну, это, брат, не сразу…

Пока Илья относил ружье в избушку, Федя почистил рыбу, прополоскал в реке, черпанул ведром воды.

Густой белый дым, мягко изгибаясь, валил из бани и подымался вверх. Чтобы подкинуть дров, пришлось лезть в баню на четвереньках. Выскочил он оттуда как ошпаренный, долго тер слезящиеся глаза — топилась банька по-черному, старинно. Но все равно, сам запах дыма, от топящейся ли избы, или бани, или костра — сам запах этот наполнял сердце радостью и высоким благоговением. И всегда так.

Пока Илья разливал суп по мискам, Федя развязал заплечный мешок. Вытащил накомарник.

— Вот возьми. Отец для тебя сделал. Чтобы коми комары тебя совсем не сожрали.

Илья тут же примерил изделие: накомарник закрыл голову, плечи, горло и грудь. Открытой осталась лишь узкая часть лица, от бровей до подбородка.

— Ну, спасибо, Федя! Теперь мне сам черт не страшен!

— Это отцу спасибо.

— Свидимся — скажу.

— А это мама чистое белье тебе прислала, на после бани.

Илья смущенно взял протянутый ему сверток, поколебался, положил на чурку, подошел к Феде и обнял его:

— Спасибо, дорогой мой. Очень хорошие, видать, люди отец твой и мама. Никогда не забуду их доброты.

Пока ели, Федя подробно рассказал Илье, как встретили его дома, что он говорил, и что ему говорили, что присоветовали, и как окончательно порешили. Илья все внимательно выслушал. Поблагодарил еще раз:

— Ну, спасибо тебе. И всей вашей семье. Ты, Федя, оказался настоящим товарищем, верным и надежным. Серьезный ты человек, хоть и молодой еще. Спасибо.

Федя рассказал, как они будут добираться до Кыръядина, от которого Илья уже сам пойдет дальше. Но это после того, как они с отцом расчистят луг. Бате надо помочь, дело это самое срочное, ни на день не отложить.

— Да ты, Федя, возьми меня с собой, я подсоблю вам. Я, чай, не барин какой, а рабочий человек. Давай завтра вместе и поедем.

Перед чаем Федя еще раз подложил дров в каменку бани, березовых подкинул и осиновых. Объяснил:

— От березы жар настоящий, крепкий, а осина, когда горит, сажу с каменки выносит, чисто будет, без запаха.