Чёрная радуга - [5]

Призрачные обитатели мира Сианук редко жаловали искусства людей, но вот музыка неожиданно пришлась им по душе. В крупных городах империи можно было даже отыскать бары, где выступали сами ками, облачавшиеся в черные одежды с капюшоном — сугаты. Особо ками преуспели в джазе, дававшем духам простор для интерпретаций и вариаций. Спрос на суга-джаз был в империи крайне велик, хотя, если честно, не многие могли по достоинству оценить многочасовые музицирования представителей иного измерения. И все же немногочисленные, но оттого крайне дорогие суга-бары редко пустовали.

На территории крепости царило нездоровое запустение. Вадим почесал подбородок, пытаясь понять причину такого положения дел.

— Сбавь скорость! — крикнул он в широкую медную трубку звукового канала.

— Что случилось? Мы не швартуемся? — послышался крик Клауса из машинного отсека.

— Переведи машину на холостой ход! — крикнул капитан и сбавил горелок. Дирижабль стал медленно набирать высоту.

— Да в чем дело-то? — кричал Клаус, а старушка Ансет передавала Вадиму, что его помощник немного волнуется.

— Хорошо, зайдем с подветренной стороны, — решил сам для себя капитан. Он резко крутанул штурвал влево, намереваясь вывести дирижабль с северной стороны крепости. Он надеялся, что резкие южные ветра скажут ему куда больше, чем глаза.

Белоснежная сигара ДЖК-34 изменила курс и, забирая вверх, поплыла на север, минуя плавучую крепость. Правда, разворачиваясь боком к Атланту, «Облачко» становилось уязвимым для возможного нападения. Сейчас Вадим не исключал даже такой вероятности.

Затишье, которое царило в Атланте, было вещью неслыханной для вымуштрованной плавучей крепости полковника Жерара Афраншира, выходца из ноарского Эскаргота. Его крепость всегда работала как часы. Во многом именно его тактическому гению империя была обязана долгими годами успешных войн с котарами и пиратами на восточных рубежах. Оттого крайне странным было видеть такое запустение на мумонкане.

Так близко приближаться к крепости было рискованно. В случае если неприятель захватил тяжелые орудия в периметре крепости, их зажигательные снаряды вполне могли достать обшивку ДЖК-34. Прямое попадание такого снаряда могло просто разорвать старушку на куски. Оставалось надеяться, что проблемы у имперцев не столь существенны.

— Котары! Неужели это проделки котаров?! — бубнил себе под нос Вадим. Пока они заходили на вираж, он не отрывался от подзорной трубы. Вот он увидел, как у северной стены мумонкана в волнах Большого Фока толкутся черные туши непонятных существ. Они то и дело наскакивают на стальную броню Атланта, словно пытаясь вцепиться в нее зубами. Да что же там происходит?

— Прибавь скорость! — скомандовал капитан.

Ни голубей, ни сигнальных ракет, ни выстрелов. Флаг по-прежнему колышется на флагштоке. Ловушка? На внешних стенах крепости не видно никаких повреждений. Правда, летчики заходят с севера, а котары, скорее всего, атаковали — если вообще атаковали — с юга. Заходить на крепость с подветренной стороны им особого смысла не было: вряд ли здесь у имперцев есть такой же ловец запахов как Вадим.

— Только левая машина! Клаус, снизь обороты!

Вадим отложил подзорную трубу. Смысла смотреть в нее уже не было: внутреннее пространство мумонкана скрылось за зубчатыми стенами. Теперь следовало пустить в ход свое тайное оружие — нюх. Капитан «Перышка» осторожно приоткрыл створку окна, впуская свежий морской воздух. Дирижабль не спеша заходил на крепость с севера, и все настойчивее о себе давали знать приспешники холодного Нудлоса. Обрывки южных ветров врывались на капитанский мостик: сначала они нахально сдергивали со стола листы бумаги и письма, затем, осмелев, пронеслись шквалом по всей застекленной веранде, потревожив своим ревом даже отдых почтовых голубей, а после и вовсе почувствовали себя безнаказанно и опрокинули на пол чашки с чаем, сорвали со стола остатки бумаг и карту и завертели белые хлопья документов в бешенном круговороте. Стрелка патефона разом съехала с пластинки и оборвала небесный блюз. Теперь среди облаков неприветливого Большого Фока царили лишь завывания и свист ветра в помещениях почтового дирижабля.

Черные короткие волосы трепетали на ветру, глаза были закрыты. Вадим погрузился в мир запахов, судорожно вдыхая упругие порывы ветра. Сначала образы были обрывочными, словно вырванными ветрами из контекста единой картины. Но вот начала растворятся черная мгла, и молодой человек увидел разноцветные нити запахов, мчащиеся мимо него словно стрелы с привязанными к их древкам шелковыми обрывками разноцветных тканей. Эти пестрые ленты пролетали мимо, касались Вадима, опутывали его, цепляясь за волосы, грудь, шею, срывая с его губ судорожное дыхание, чтобы донести запах капитана ДЖК-34 на сотни миль к северу от Атланта. Словно пущенные многотысячным войском стрелы запахов налетали на капитана «Перышка» свистящим роем. Весь воздух был соткан из многоцветия этих шелковых лоскутов. И через мгновение Вадим ощутил всем своим естеством, что не небо наполнено этими пестрыми видениями запахов, а сам воздух является хаотическим скоплением обонятельных призраков. И как только он ощутил это, как только иллюзия перед его внутренним взором предстала в полном своем величии, он перестал судорожно глотать рванье ветра, а спокойно вдохнул, растворяясь в материи иного измерения — мира запахов Сианука.