Чёрная радуга - [2]

Плавучие крепости, как стайка перепуганных рыб, сбиваются косяком то к югу, надеясь защитить империю от вылазок воздушных и морских пиратов, то к юго-востоку, выстраивая заслон на пути агрессии котаров — фанатичек из секты богини Неко. Генералы прогнозируют то одно, то другое нападение, однако в последние месяцы на Большом Фоке царит невиданное умиротворение. И пусть в предвоенном мире Сианука фраза «Все спокойно» звучит как сладостный сон, но в этой части Большого Фока, на самом деле, иллюзия гармонии поддерживается даже мерным ходом невинных облаков.

— Клаус, не стоит оперировать нашу старушку, — говорит Вадим, сверяя по карте расстояние до пункта назначения. У него за спиной раздается скрип деревянных досок, которыми покрыт пол.

— Он скрипит просто ужасно! — не перестает сокрушаться механик, поднимаясь на капитанский мостик. Голый торс Клауса перепачкан углем, его черные кожаные штаны отсвечивают зеленоватым — микриновая пыль. На голове большие летные очки, которые мальчишка уже давно задрал чуть ли не на самую макушку. На руках плотные кожаные перчатки. — Как так не стоит?! Развалится же!

Механик снимает перчатки, вытирает рукой пот со лба, отчего остается жирный след копоти, подходит к столу и берет кружку с чаем. Карта вздрагивает, словно не веря до конца, что свободна, и один ее край начинает медленно сворачиваться в трубку. Клаус подозрительно принюхивается и смотрит на своего капитана.

— Открыл из Мишкиных запасов? — спрашивает он, и, получая утвердительный ответ, делает большой глоток.

— Она слишком хрупка! — Вадим одет в длинный кожаный плащ, плотно облегающий его фигуру, стянутый тремя ремнями, которые сцеплены на спине большими металлическими кольцами. Здесь, на высоте, жарко бывает разве что механику. Широкий ремень на поясе капитана удерживает легкий топорик на правом бедре и кортик — на левом. Вадим извлекает кортик с позеленевшим от микринового дыма клинком — неосвященный кусок стали — и кладет его на место убранной кружки. Край карты вновь прижат к столу.

— Надо бы пополнить запас, верно? — спрашивает Клаус, кивая на кружку. — Рома осталось всего ничего. А весна будет прохладной.

— Здесь ты прав! — улыбается Вадим.

— И сферу надо обязательно…

— Проверь! — перебивает его капитан. — Только проверь! Нет утечки и все нормально.

— А как же галерея? Капитанский мостик?

— Отлично! Все с ними хорошо! Пусть следы крюков останутся, будто шрамы на теле воина.

— Там днище…

— Лар с ним!

— Ну а машина?! — Клаус решительно подступает к капитану, останавливается буквально в шаге от него. — Паровой котел еще послужит, но вот поршенек…

— Дружище Клаус, машину, конечно, посмотри, — сдается Вадим. — Резерва здесь нет. А-то выйдет из строя, и будем дрейфовать, пока не съедим всех почтовых голубей.

Механик чуть не давится чаем.

— Как Валка что ли?!

— Он самый, — кивает капитан. — На нашем участке нужно держать ухо востро. Фангст хоть и не столь силен, но цепок, как краб. А перекрестье ветров — одно из опаснейших мест. Тысячный фоквинд унесет на север в мгновение ока.

— И на диких пляжах Сахиля мы, наконец, услышим Сакинтиши живьем, — хитро прищуривается Клаус. — Его рояль будет стоять прямо на песке, его ноги будет омывать соленая вода, а все побережье будет устелено обломками привлеченных блюзом кораблей.

— Да ты в хорошем настроении! — одобрительно кивает Вадим. — Кстати, про голубей. Ты доволен нашим последним гостем? Пора бы обработать оперение голубя инсектицидным препаратом против пухопероедов.

Механик мнется, не решаясь сообщить очередную неприятную новость.

— Знаешь, дружочек, с ним что-то не так. Ты бы сам посмотрел…

* * *

В голубятне за счет выгодного расположения в глубине сферы всегда сохранялась температура в пределах 20'С — оптимальная для птичника, чтобы не размножались клещи, клопы и прочие вредители. Ступая по полу, усыпанному опилками, стружками, крупным песком и торфом, Вадим миновал клетки с почтовыми голубями, которые заворковали, завидев хозяина.

— Ну, и где тут наш гость? — тихо спросил капитан, уходя все глубже в птичник. В самом дальнем углу располагалась крупная клетка, которая служила для карантина птиц. Здесь на жердочке сидел нахохлившись один единственный голубь. В небольшой кучке песка и опилок в другом углу клетки капитан приметил голубиное крыло.

— Ты когда его выбросишь?

— Прямо сейчас, — кивнул Клаус. — Что за напасть?! Проклятие какое-то!

Вадим подошел к клетке, внимательно присмотрелся к птице, сидящей на жердочке. Затем извлек из петли своего ремня топорик и легонько постучал по железным прутьям. Голубь вытянул шею, передвинулся на пару шажков в сторону и снова присел, втянув голову в плечи.

— Я же говорил, что и с ним что-то неладно, — заметил Клаус.

— Да, он мне не нравится! — согласился капитан, открывая клетку. — Давай поближе посмотрим! Ну, что тут у нас?

Вадим вошел в клетку и без особых усилий схватил голубя. Внимательно осмотрел клюв, веки, глаза, проверил оперение, жесткость корпуса, после чего прощупал грудные мышцы.

— Хорошая тренированная птица, — констатировал Вадим. — Только что-то с ней все же не в порядке.