Черная пелерина - [46]

Мсье Вуазен, опершись о стойку и сложив руки на груди, язвительно заметил:

— Бомба, особенно по отношению к мадам Дюмолен, неутешной в скорби по погибшему мужу.

Мсье Жифль подпрыгнул на стуле.

— Вы верите в эти омерзительные сплетни! Я выражаю протест. Мадам Дюмолен чиста, как слеза. Но мадам Дюмолен не нравится вам потому, что видела кого-то, одетого в пелерину. А кто ходит в пелерине? Господа, — мсье Жифль обратился к собравшимся в кондитерской, — кто носит пелерину в нашем городе?

Мсье Вуазен громко засмеялся, но было заметно, что заявление Жифля задело его за живое.

— Убийца — Пуассиньяк?! — закричал он. — Вы хотели бы видеть в нем убийцу. Хотя бы на время выборов. Но вам это не удастся.

Дюверне встал и ударил по столу.

— Я протестую против того, чтобы кто-то выражал подозрение по отношению к личности Вильгельма Пуассиньяка. Я считаю это мерзкими сплетнями.

Несколько гостей зааплодировали. Даже мсье Вуазен признал, что выступление Дюверне отличалось классом, в знак чего он поклонился ему.

Мсье Жифль сел расстроенный и объяснял, оживленно жестикулируя:

— Мы все знаем, что мадам Дюмолен невинна. А разве я сказал, что Пуассиньяк убил Дюмолена?

Мадам Вуазен крикнула из-за стойки:

— Мадам Дюмолен все-таки видела кого-то в пелерине!

— Ты с ума сошла! — прошипел Вуазен. — Не суйся в политику.

— Ты же знаешь, откуда у меня эти известия, — скривилась жена кондитера. — Что правда, то правда.

— Тише, глупая!

— А я говорю, что самый подозрительный — это: фрукт из Парижа! — сообщил мсье Сейнтюр. — Но теперь-то он сидит, и его там прижмут как следует.

— Жена Дюмолена, оберегая его, сочинила какую-то историю, — закончил злорадно мсье Матло.

Котар-старший снова вернулся к статье в «Голос юга». Он хлопнул ладонью по газете.

— Вот это событие первостепенной важности. Бомба как выразился мсье Жифль.

Мсье Сейнтюр и дальше пропагандировал свою теорию.

— Этот фрукт из Парижа приехал голым к Дюмоленам, увидел, что наш Шарль — человек очень состоятельный, и воспользовался благоприятным моментом Когда он вернулся в дом, он убил Дюмолена. Сколько требуется времени, чтобы убить человека? Минута! Пол-минуты!

— Неутешная в горе жена признает, что была с ним на прогулке. На прогулке, господа! Знаем мы эти ночные прогулки! — взвился мсье Вуазен.

И вдруг раздался возглас удивления. В кондитерскую вошел закутанный в черную пелерину мсье Пуассиньяк. С тех пор, как существовала кондитерская, ничего более значительного не случалось. Пуассиньяк прекрасно видел, что в нише сидит его политический противник Дюверне, и несмотря на это, он не ретировался из кондитерской. Он только осмотрел полутемный зал и невидящим взором прошелся по нише.

Мсье Вуазен, застывший поначалу от изумления, подбежал к Пуассиньяку. Какое-то время они обменивались замечаниями. Вуазен показывал на стол, на котором лежал «Голос юга». Пуассиньяк заказал оранжад и пирожное с маком. Он слушал рассказ Вуазена, с удовольствием потребляя поданное Вуазеном пирожное.

Матло и Вендо поднялись из-за своих столиков и подошли к своему предводителю. Пуассиньяк приветствовал их с необычной для него откровенностью.

Среди сторонников Дюверне началось брожение. Склонившись друг к другу, они возбужденно шептались, глядя то на Дюверне, то на Пуассиньяка. Дюверне сидел независимый и улыбающийся. Пуассиньяк, окруженный соратниками, стоял у стойки, уверенный в себе и надменный. Мадам Вуазен беспокойно вертелась за стойкой.

— Двести пятьдесят тысяч — это уже что-то! — в в очередной раз провозгласил Котар-старший.

— Мсье Пуассиньяк, у меня мысль! — приглушенным голосом сказал Вуазен. — Давайте объявим сбор средств на наш памятник. Я готов пожертвовать пятьдесят тысяч. Пусть не радуются!

— Я тоже дам! — заторопился Матло.

— И я! — прибавил Вендо.

Пуассиньяк махнул рукой.

— Ерунда!

— Но ведь…

— Ерунда! — сказал Пуассиньяк каким-то-странным голосом и с аппетитом поглотил порядочный кусок пирожного.

— Тут сплетничают, что Гортензия признала, что видела вас в ту ночь, когда был убит Дюмолен.

— Ерунда!

— Мсье Пуассиньяк, надо реагировать. Мы накануне выборов. Я не могу допустить, чтобы эти вот имели больше шансов.

Маккинсли подошел к группе Пуассиньяка.

— Приветствую вас, мсье!

— Привет.

— Вы читали сегодняшний номер «Голоса юга»?

— Читал.

— Вчера мсье Дюверне получил деньги от мадам Дюмолен. Такова была воля писателя.

— Меня это не удивляет. В день смерти писателя появилось и объявление о его воле.

— Это работа Дюверне! — заскрежетал зубами мсье Вуазен. — Он просто оккупировал этот дом. После смерти Дюмолена он почувствовал, что у него земля горит под ногами и что без Дюмолена он выборы проиграет, вот и выклянчил эти деньги.

— Мадам Гортензия подтвердила, что ее муж желал, чтобы в городе был установлен памятник жертвам мировой войны, — сказал режиссер. — Я тому свидетель.

— Что ж поделаешь? — с кривой усмешкой сказал Пуассиньяк. Вуазен, Матло и Вендо в первый раз видели своего лидера улыбающимся столь беззаботно.

— Вы любите пирожные с маком? — удивился Маккинсли. — А я думал, что вы предпочитаете иные изделия, знаменитое изобретение своего соратника.