Черная кошка, белый кот, или Эра милосердия-2 - [5]
«Всё! Сейчас если я пасть отрою, так и все… Возьмут меня к ногтю!», — голова кажется жужжала пролистывая странницы, где находились советы всем этим попаданцам.
Мужик тем временем достал пачку фотографий.
— Вот посмотрите, может кого-то узнаете? — он достал с десяток фотографий и начал показывать мне, внимательно глядя на меня.
«Он что думает, я кого-то узнаю?!».
Видя, что я не реагирую, он тяжело вздохнул, аккуратно сложил фотографии и пробормотал себе под нос.
— Говорил я Иващуку, что это бесполезное дело…
«Все бы ничего, но на кой черт ко мне приходил капитан? Да еще с фотографиями?
Даже в мое время их не носили… Не говоря про «тут». Ерунда какая-то…».
А он на входе обернулся и добавил.
— У нас тут пошаливают. Давеча зарплату на мясокомбинате давали, четверо вас сюда попало. Зарегистрировать надо. Но на военных, особенно партийных, стараются не нападать. Может тебя старлей с кем спутали? Ты не беспокойся — вещи твои все в целости. И партбилет и офицерская книжка… и фотокарточки. И даже деньги, — он вздохнул. — Спугнули их. Рабочие со смены шли. Повезло. Только по голове и схлопотал. Доктор говорит, через недельку бегать будешь — как новенький. Выздоравливай…
Я долго раздумывал, пока не вспомнил, что и тут я — партийный. А вот тут — это ведь совсем другой коленкор. «Это две большие разницы!» — как говорят в Одессе. Все просто — за грабеж лет пять от силы, а то и все два. Товарищ Сталин, если не ошибаюсь, всю эту сволочь — считал социально близкой. Не попутчики, а так… типа рядом. Это ведь когда они расплодились да во власть полезли, начали их как клопов давить. Это за политику шили такие срока, что мама не горюй. А эти — «заблудшие». А десять лет без права переписки — обычный расстрел. Чтобы не спровоцировать.
Нападение на меня — это чистая уголовщина. Вот поэтому при грабежах никогда партбилет не трогали — чревато. И сильно чревато. Потому как за нападение на коммуниста и/или офицера это уже 58-8[1].
Статья номер 58 и пункт соответственно 8. Это та, которая знаменитая и всем известная — про «врагов народа».
Терроризм. Вот его дуракам пришьют запросто. Статья-то — политическая. Нападение на государственного или политического деятеля. Это минимум десять, а-то и все двадцать пять…
Обалдеть. Это как же я про политику-то забыл? Политика ведь тут это все.
Здорово же мне по башке приложили.
Черт! Не помню я, мораторий на расстрелы когда ввели? Что-то вертится… Вроде как расстрелы после войны и отменили. Только вот когда и на сколько? Забыл я… — забыл. Но сидит в голове, что за убийство точно не приговаривали. Поэтому паханы и отправляли малолеток на мокруху. Или это в пятидесятых было? Вот же история. Как нам её преподают раз по десять переписанную — такие и знания. А у тетки — медсестры, шприц-то был многоразовый!!! Тогда ещё глаз резануло — но просмотрел. И мензурки с микстурой, а не привычные таблетки… и порошки… Значит все-таки — перенос!
И что теперь?!
Да ничего. Жить будем! Сдается мне — убили меня там. Иначе тут бы не оказался.
А теперь только одно — выживать надо. За себя и за того парня. Биографию свою теперь изучить… Только как? Номер полевой почты — ничего не скажет. Самое простое — симулировать амнезию. И ещё заикой надо стать. Пока заикаюсь, успею слова для ответа продумать. Иначе меня по речи — сразу расколют. Язык абсолютно другой. Понятия и сленг. Акцент… Scheisse!!! Акцент-то у меня может быть, какой угодно. Не знаю, кто — как, а я по акценту могу почти точно сказать, откуда человек родом. Говорок южан никак с «горьковским» не спутаешь или с уральским. Особенно сейчас. Это ведь у нас телевидение кругом. Происходит нивелировка речи. А здесь этого пока нет. Вот так вот. Горький. Как там он у нас — Нижний? Во! Ко многим старым названиям и привыкать не придется.
А придется мне на работу устраиваться. Тут. А тут — карточки. Рабочие, иждивенческие… Последних очень бы не хотелось. Ладно, это я переживу. Только вот кем устраиваться? В армию я точно не хочу. Да и к станку меня не тянет. «Давать стране угля!» — это как-то не предел моих мечтаний. Иначе, на кой черт мне мозги?
Надо ещё уточнить, куда и в когда — меня занесло.
Что из плюсов?
Немецкий знаю. Знал. В училище диплом военного переводчика не за хухры-мухры дали. Пользоваться только почти не приходилось. Переводчик — заика? Не, ненужное внимание. Да и там где переводят, можно что-то ненужное и узнать. Или слово привычное мне, при переводе брякнешь. Объясняй потом — замаешься объяснять. Войну мы уже выиграли. Гудериана в плен взять — мне не светит, как и рассказать про атомную бомбу… Мать твою! А ведь тут где-то её и испытали! Только вот где…? В Тоцке! Ладно — об этом потом. Я же про это время почти ничего не знаю. Да — победили. Карточки отменили… Вскоре. Потом пятьдесят третий. Ага, осталось письмо подметное написать — про Никиту Сергеича. То-то он обрадуется, как его прочтет. Никаких сил не пожалеет чтоб меня найти. Будет стоять вечный «сторожок» на меня. А я где-нибудь да засвечусь. Кстати тоже личность очень спорная. Скажете «Кукурузник» — и будете правы. Он не очень умный был. Хитрый — да, хамелеон — да. Культ личности «разоблачил»? Тоже — да. На кукурузу его наши закадычные заокеанские «друзья» — ох как ловко развели. А культ? Его же подписи на расстрельных списках стояли. Кому охота на неудобные вопросы отвечать. И много там дерьма всякого…
.... что сволочи, не знаете как реагировать? Можете попробовать убить меня...
Ничего страшного, если над тобой смеются... Гораздо хуже, когда над тобой плачут...
Книга про крепкого хозяйственника средневековья.Автору было мало творческих мук, он жаждал ещё и читательских!
Вас не смущают высказывания "Стать интеллигентом очень просто - надо выкинуть из машины бейсбольную биту и вместо нее положить металлическую клюшку от гольфа"?Тогда добро пожаловать в увлекательный мир. Повествование развивается под девизом "Мы не будем излишне тактичны на нашем тернистом пути...".
Книга про крепкого хозяйственника средневековья.Автору было мало творческих мук, он жаждал ещё и читательских!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последний раз, когда детектив-сержант Скотланд-Ярда Виджай Патель был в Индии, он поклялся больше не приезжать сюда. Но в Бангалоре при крайне странных обстоятельствах кто-то убивает трех молодых женщин, и его вызывают из Лондона на помощь местной полиции. Оставив невесту, Патель возвращается в Индию – в свое прошлое… В поисках связи между тремя убийствами он нащупывает след. Кольцо на пальце ноги является символом брака, а красные сари по традиции надевают невесты. Что убийца пытался сказать этим?.
… напасть эта не миновала и областной центр Донское на юго-востоке российского Черноземья. Даже люди, не слишком склонные к суевериям, усматривали в трех девятках в конце числа этого года перевернутое «число Зверя» — ну, а отсюда и все катаклизмы. Сначала стали появляться трупы кошек. Не просто трупы. Лапы кошек были прибиты гвоздями к крестам, глаза выколоты — очевидно, еще до убийства, а горло им перерезали наверняка в последнюю очередь, о чем свидетельствовали потеки крови на брюшке. Потом появился труп человеческий, с многочисленными ножевыми ранениями.
Жизнь как минное поле, не знаешь, где рванет. Алена, мать двоих детей и оперуполномоченный уголовного розыска, внезапно становится обвиняемой в убийстве своей коллеги. Доказательства настолько железные, хотя героиня знает, что все факты основательно подтасованы. Кажется, что выхода практически нет. Но опера своих в беде не оставляют: на каждый аргумент обвинения готовится мощный и непоколебимый контраргумент защиты. А самой надежной защитой может стать нежданная любовь. Повесть может быть хорошим пособием для всех, кому интересна оперативно-розыскная деятельность и детективы, практическая работа оперативников, их душевные страдания, ежедневное общение друг с другом внутри оперативного сообщества, нравы, обычаи, традиции.
Александра Турецкого отстраняют от расследования уголовного дела в отношении крупнейшего банкира и бывшего генерала КГБ, подозреваемых в организации заказных убийств. «Важняку» стоит немалой крови доказать свою правоту, поскольку угрозы расправы постоянно преследуют и его самого, и его семью.
Они бежали из лагеря – группа осужденных пожизненно, звери, бегущие из клетки. Они рвались к свободе, оставляя за собой кровавый след. Они убивали так жестоко, как не убивали еще никогда, – убивали, чтобы жить. И был среди них один – тот, на поиски кого брошены были лучшие силы закона. Почему именно он? Для кого он опасен? Этот вопрос не давал покоя ёважнякуё Турецкому. Вопрос, на который надо было успеть найти ответ. Успеть, пока не поздно…