Здоровье, которое осталось на многочисленных «точках». Это жизнь?! Те таблетки, которые я сейчас жру горстями — цепляясь за последние остатки здоровья. Это оно — наступившее «прекрасное далёко?». То, ради чего я рвал жилы? То, ради чего я служил?
Осталась тлеющим угольком в душе — тупая надежда на что-то… Что — «может и я… пригожусь!». Вот это жизнь?!
Постоянно думать о куске хлеба? Жизнь?
На что она мне — такая? Нет достойной жизни? Нет! А та, что есть сейчас — и на хрен не нужна. Вот так-то.
Вся эта привычная злость моментально промелькнула в голове.
Так что же было вчера?
А вчера… а вчера я получил по башке. Вот это наконец, припомнилось. И губы искривились тенью презрительной улыбки.
Я опять ввязался по-глупому, в чужую разборку. Опять! Вот же я дурак. Всё мне мало.
Шел ведь — никого не трогал. Какие-то придурки лет по пятнадцать-семнадцать с упоением громили остановку. Черт их знает — кто? Очередное общество недовольных. Какое-то единообразие в одежде и аксессуарах у них наблюдалось…
Ну я и влез. И вот зачем мне это надо было? Ведь все мимо, шли и помалкивали. Да и нет почти никого, если честно. Менты бдят в другом месте, где бабла можно по-легкому срубить. Пьяного потрясти или поесть на халяву… Вот они красавцы. Подросли волчата. Делать им нечего. А любимому государству на всё насрать. Им ведь всем — чиновничкам, украсть побольше надо. На любом уровне. Ни пионеров, ни комсомольцев — нет. Домов пионеров — нет, секций — нет. Главное, идеологии — нет.
«Обогащайся!» — это что ли идеология?
«Учись — и станешь богатым?» — кто верит в этот бред?
«Осваивай профессию и зарабатывай бабло!»… — это призыв?
Тупари! Сколько из них — наивняков молодых прорвется? Кто готов угрохать лет пять-десять на образование или профессию. В молодости год — целая вечность. А тут пять или десять…
А если таланту нету. А если он из простой семьи… Ах, да! У нас ведь и кухарка может государством управлять — вот и доуправлялись. Экономика ребятки — это НАУКА. И законы у неё есть — просчитываемые. Когда спохватились… А-а… образование, да. Оно нужно. Очень нужно. Только вот оно-то нынче платное… и дорогое. Тьфу.
«Талант — пробьется!». Наплодили штампов для дураков. Откуда он — талант?! Если папа пьет или его и вовсе нет? Если культуры — нет. А откуда культура? Она ведь на уровне семьи взращивается. А когда все разговоры вокруг — «кто и что купил». «Как приподнялся!». Не заработал, а нажил.
Вот и получили волчат на улицы. Протест. Не могут заработать — делать нечего. И вот результат. Немного пока их. Но это только пока. Уж я-то знаю. Это ведь общественный протест — даже это хулиганство. Симптом-с. Больного общества. Ну не смог я пройти мимо… Не смог! Вот такой вот я дурак.
— Вы что сволота делаете? — заорал я. — Люди где от дождя укрываться будут?
На меня посмотрели без опаски. Один и не «качок».
— Пошел ты на хрен, дед! Пока и тебя не отрихтовали, как и эту остановку.
Без особой злобы послали. С ленцой, без опаски…
Ой, как зря. Мне ведь плевать. На все плевать. И на них и на свою жизнь. Мне все равно. Равнодушный давно я. Может и старый. Может… Но вот удар у меня поставлен — как надо. Навыки-то не пропьешь. Не врите. Мне не врите.
Первый купился на резкое движение левого плеча — привычно дернулся. И нарвался на мой кулак. Минут несколько он полежит. Я рванул к следующему. Рывок и короткий удар ногой в голень он пропустил. В его колене что-то явственно хрустнуло, и он взвыл. Я знаю — больно. Очень больно. Он ждал атаку в верхний уровень. Я ведь ему явственно показал, куда бить буду. А ударил по-другому, подлец.
Короткая растерянность и моя мнимая безобидность — сыграли скверную шутку с мальчиками. Они поначалу ждали, что я кричать буду, да в бессилье слюнями брызгать. Это ведь тоже развлечение. Когда на тебя кричат — и сделать ничего не могут. По слабости, страху или этой — «толерантности!». Вот и поплатились. Оставшиеся трое теперь бодро рванули — растоптать. Раздавить меня — гада. Ну вот мы и посмотрим. Ещё одного я уделаю, а уж там как бог даст. Арматура в их руках, сомнений в серьезности их намерений — не оставляла.
Вот тут-то мне и прилетело — сзади.
«Стар я стал. Видел я того кто сзади. Но уж больно далеко он стоял. Не должен он был успеть. Занят он был малой нуждой. Никак не должен он был успеть даже физически. Выходит, что метнул он арматурину… Больше ведь никак… и ведь попал, гаденыш», — последняя мысль была вялой и мягкой. Уже валясь в душную темноту беспамятства, успел я ощутить, как сквозь вату — удары по телу…
