Через полюс — на экватор - [57]

Мне хотелось бы рассказать о мистере Робсоне, владельце крупной аптеки в центре города. Мистер Робсон по своему характеру и увлечениям явно не подходил для деятельности аптекаря, да практически всеми делами в аптеке заправляла его жена. В молодости он был первоклассным пловцом — его дом украшен десятками трофеев: кубки, медали, дипломы. Даже сейчас он не оставил это увлечение, тренируя молодых пловцов и обучая детей в собственном бассейне, построенном у него во дворе. Кроме этого, он радиолюбитель, и две стальные тридцатиметровые мачты во дворе, отличная радиоаппаратура в доме — все это говорит о серьезности этого увлечения. Прекрасная коллекция морских раковин, одна из которых названа за ее открытие его именем. Сейчас его страсть — геология и археология, которым он отдает все время. Ему сейчас под семьдесят. Высокая подвижная фигура, свидетельствующая о тренированности ее обладателя, веселое лицо с очень милой и привлекательной улыбкой, выдающей в нем добродушного и гостеприимного хозяина. Прекрасный знаток Африки, изъездивший ее вдоль и поперек, автор нескольких фильмов о ее природе, страстный альпинист.

Доктор Кинг, начальник английской геофизической экспедиции, работающий тоже в рифтовой долине к северу от Найроби, также оказался в числе наших знакомых. Сотрудники его экспедиции Бишоп, Хан поддерживали с нами тесный контакт и бывали у нас в гостях. Всех их очень интересовали задачи нашей экспедиции. Правда, при этом мы чувствовали какое-то недоверие с их стороны. Они никак не могли поверить, что цели экспедиции не имеют никакой сугубо практической стороны. «Экспедиция для решения крупных теоретических вопросов строения Земли? Это понятно. Но как вам под такую тему дают деньги? Вот это нам непонятно. Конечно, исследования базисных вопросов науки очень важны, но как вы убедили свое начальство в этом?» Когда мы объясняли, что у нас решение этих вопросов поручено самим ученым, они отказывались верить: ведь в Англии Академия наук — консультативный орган, а не руководящий, как у нас. Нам много приходилось рассказывать о своей стране, о принципах организации науки и высшего образования.

Крепкие контакты установились у нас и с представителями братских социалистических стран в Найроби.

Часто мы бывали у нас в посольстве, на кусочке советской земли в Кении. Здесь всегда нас ожидала самая радушная встреча нашего посла Дмитрия Петровича Горюнова и советника нашего посольства вице-консула Геннадия Петровича Бехтерева и других сотрудников нашего посольства. Здесь мы всегда могли получить дельный совет, прочесть свежие газеты с родины, посмотреть советский фильм, посидеть в библиотеке. Мы тоже стремились чем-то скрасить их жизнь вдали от Родины, выступая у них в клубе перед советской колонией с лекциями о наших исследованиях.

С жизнью в Найроби у меня связаны также и малоприятные воспоминания. Случилось так, что во время одного из маршрутов меня покусали клещи, отчего у меня началась клещевая лихорадка. Попытки вылечить меня дома не увенчались успехом. Молодой врач какой-то терапевтической фирмы старательно лечил меня от гриппа. Существенную помощь оказали наши врачи, которые работали на строительстве советского госпиталя в Кисуму. Один из них установил, что у меня одна из форм тропической лихорадки. По его рекомендации меня срочно отправили в госпиталь, так как уже несколько дней температура не снижалась. Приехала «скорая помощь», и меня доставили в найробский городской госпиталь. Когда меня внесли в палату — а надо сказать, что самочувствие у меня было ниже среднего, попросту говоря, отвратительное, температура уже несколько дней держалась выше 39°,— то первое, что меня спросили, было не как я себя чувствую и что у меня болит, а имею ли я возможность платить за лечение. При этом мне дали прейскурант цен: за палату, за визит врача, и сказали, что в эту сумму не входит стоимость лекарств. Уже потом, когда я стал выздоравливать, я изучил счета и, прямо скажу, оторопел — сумма оплаты одного дня в больнице почти вдвое превышала месячную зарплату рабочего Гидеона. Да, болеть здесь дело дорогое! Почувствовав себя лучше, я сразу же выписался.

Лечил меня пожилой врач Хендерсон, и, хотя он уже более тридцати лет работает в Африке, моя лихорадка была для него новой формой. В интересных беседах, которые у нас бывали, он мне рассказывал о чрезвычайно разнообразных формах лихорадок, которые встречаются в Африке, связывая это с перелетными птицами. Оказывается, вместе с ними путешествуют и клещи, доставляя из Европы и Азии различные формы вирусных инфекций, которые в Африке приобретают в новых условиях неожиданные формы. Надо сказать, я чрезвычайно ему благодарен за то, что он в несколько дней поставил меня на ноги.

Когда температура спала и только слабость не позволяла мне еще передвигаться, я стал присматриваться к обычаям в больнице, и сразу вспомнил английский фильм «Мистер Питкин в больнице». Когда я его смотрел, то воспринимал как гротеск, а теперь убедился, что он потрясающе точно воспроизводил обычаи в английской больнице. Строгая иерархия между санитарками и сестрами, подчеркнутая формой: белая косынка, косынка с одной, с двумя полосами, зеленый пояс, синий халат и т. д., как в хорошей армии со званиями от сержанта до генерала. Регулярно главная матрона госпиталя в одиннадцать часов (хоть часы проверяй) вплывала ко мне в палату, сухо улыбалась и задавала трафаретный вопрос о моем самочувствии. Едва расслышав «Спасибо, лучше», она выплывала из палаты. Однажды я не выдержал и в ответ сказал: «Спасибо, лучше. А как ваше?» Она вздрогнула и непонимающе подняла брови. Я повторил свой вопрос. Она высокомерно передернула плечами и выплыла из палаты, не ответив мне. По-видимому, я чем-то нарушил форму и плавное течение обхода. Спустя полчаса прибежала младшая санитарка Бетси, милая смешливая африканочка, и спросила меня, что я сегодня сказал матроне, что она после моей палаты рассвирепела и устроила всем санитаркам невероятный разгон. При этом она так забавно изобразила матрону и ее походку, что я невольно расхохотался. Я рассказал Бетси о моем вопросе. Она сделала круглые глаза и с ужасом сказала, что я нарушил ритуал, и умоляла меня никогда больше так не делать, а то ей, Бетси, будет попадать за это. Я обещал вести себя хорошо и не дразнить матрону. Но мне с этого дня больше не было суждено ее увидеть. Теперь ко мне заходила вице-матрона, пожилая англичанка, которая обычно присаживалась в кресло и говорила со мной на отвлеченные темы. Ее очень интересовала постановка больничного дела в Советском Союзе.