Через полюс — на экватор - [11]

Список полученного продовольствия включал 93 наименования! Около 40 типов консервов, свежее мясо трех сортов, рыба, картофель, соки, яйца, различные печенья, конфеты, деликатесы вроде маринованных миног, паюсной икры, лососины, апельсинов и яблок. В общем, перечисление всех яств заняло бы добрых несколько страниц.

Константин Михайлович подготовил для каждого зимовщика комплект климатической одежды: меховые, пуховые и снегозащитные штормовые костюмы, унты, ботинки, валенки и громоздкие войлочные сапоги, известные у альпинистов под названием «шеклтонов», даже набор национальной чукотской меховой одежды. Всего этого хватило бы не на одиннадцать человек, а минимум на сорок, но суть в том, что мы должны были опробовать различные типы одежды и дать им оценку.

Программа научных работ поезда предусматривала наблюдения по аэрометеорологическому, гляциологическому и геофизическому комплексу. Причем, подготавливая оборудование, мы должны были учесть, что сильная тряска при движении по твердым застругам может вывести из строя тонкие, чувствительные приборы. Придумывались различные типы амортизаторов, которые бы смягчили возможные удары, и крепились в самых различных местах. По мере того как накапливались горы грузов, становилось ясно, что без грузового балка — домика-склада — не обойтись. Это был третий вагон, который был сделан холодным и завален доверху самым различным снаряжением. Здесь хранилось все, не боявшееся холода. И среди прочего — дрова и уголь на всякий случай, если соляровая печь будет плохо работать.

После того как его доверху загрузили, оказался еще целый ряд грузов, которые пришлось привязать на крыши и к стенкам балков. Трое других саней везли тракторное горючее, авиационный бензин, масла, взрывчатку, запасные части для тракторов, тросы, детали сборных пирамид, которые должны были отмечать через каждые 50 км путь нашего поезда.

30 марта комплектация поезда была почти закончена, оставались, как всегда, мелочи, но все-таки трогаться было нельзя. Поздно вечером было решено отложить на 2 апреля выход поезда. Долго не могли заснуть. Продумывали еще и еще раз, что могли забыть, что надо взять еще.

Апрель.

Утром 2 апреля весь Мирный собрался нас провожать. Последние приготовления. Возились до 12 часов. Последний обед в уютной кают-компании. Выходим к поезду. Выстраиваемся. Щелкают фотоаппараты. И вот наконец Комаров садится в головной трактор, двигатель увеличивает обороты, и, скрепя полозьями, поезд трогается с места.

Поезд идет на третьей скорости, и вот мы уже идем вдоль взлетной полосы аэродрома. Провожающих мы уже не видим.

Пройден первый километр. Остановка. Осмотр поезда — все в порядке, и снова в путь. Дойдя до конца аэродрома, поворачиваем к югу и начинаем подниматься вверх по склону антарктического купола. Первый поезд идет с трудом, глубоко проваливаясь в рыхлый снег, нанесенный последней пургой. Второй поезд останавливается — он тяжелее нашего и не может преодолеть подъем и рыхлый снег. Останавливаемся, выпрягаем наш трактор и двойной тягой протаскиваем второй поезд, снова возвращаемся и так попеременно в два трактора медленно преодолеваем крутой подъем.

Становится темно, с трудом двигается поезд. Решено остановиться на 4 км и с наступлением утра двигаться дальше. Трактора решено не глушить, пусть работают на малых оборотах всю ночь.

В жилом балке сразу становится шумно и людно. На нарах навалены груды вещей. Стоять одновременно могут только три-четыре человека, остальные должны лежать на нарах. Михаил Михайлович Сомов принимает срочные меры. Действительно, нас душат вещи. Начинается беспощадное изгнание всего лишнего. Тщетно пытаюсь доказать, что чемодан с запчастями для сейсмостанции мне необходим. Виталий выставляет его мгновенно в тамбур. Опасаясь за хрупкие радиолампы, я несу его в грузовой балок и устраиваю поуютнее между кипами меховой одежды. Наконец в нашем жилом балке, или, как мы его называем, «салоне», становится немножко просторнее. Несколько человек ушли на камбуз. Ужин готовить не надо. В термосах запасено питание на одиннадцать человек. Ужинаем, распределяем спальные места. Все ложатся спать. А мы с Втюриным решаем произвести измерение мощности ледника.

Выходим наружу, по поверхности струится снег, влекомый ветром. Тишину нарушает равномерный шум моторов обоих тракторов. Разматываем кабели сейсмостанции, устанавливаем чувствительные сейсмоприемники. От небольшого заряда взрывчатки, опущенного в скважину, тянется провод в балок. Все готово. Включены осциллограф, усилители. На экране осциллографа появились световые зайчики, отбрасываемые зеркалами гальванометра. Но что это? Они дрожат, расплываясь в широкие полоски. Некоторое время пытаюсь устранить помеху, потом соображаю: ведь это двигатели сотрясают лед, а мои приемники записывают эти колебания. Трактор глушить нельзя, а посоветоваться не с кем — все спят. Тогда выхожу, сажусь в трактор и отвожу сначала один, а потом второй метров на 500–600 в сторону. Теперь зайчики стоят как вкопанные. Нажимаю кнопку — глухо доносится взрыв. Взрывная волна бежит по толще льда, достигает скального ложа и, отразившись от него, возвращается на поверхность. Осциллограф записывает на фотобумагу все колебания льда, вызванные взрывом. Выключаю аппаратуру, достаю кассету с фотобумагой. Проявитель и закрепитель приготовлены еще в Мирном. Тушу свет и начинаю проявлять. Двигаясь на ощупь по балку, задеваю стол, что-то падает на пол с грохотом. С нар раздается ворчание. Но вот проявление закончено. На длинной ленте фотобумаги черные кривые зафиксировали время пробега волны. Еще на мокрой ленте произвожу предварительную обработку. Мощность льда здесь 400 метров. Произвожу контрольный взрыв. Да, мощность льда всего в 4 км от берега уже достигает 400 метров. Ложе ледника находится на 200 м ниже уровня моря. Как жаль, что все спят и не с кем поделиться этой новостью. Пытаюсь растолкать Бориса. Да нет, куда там, спит, как сурок. Огорченный, сматываю провода, достаю свой спальный мешок и пытаюсь залезть на вторую полку на свое место. Напрасная затея. Ребята лежат так плотно, что между ними мне не поместиться. Пришлось пойти на склад за раскладной кроватью и поставить ее в проходе.