Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 - [50]

– Вполне возможно, что Рэчел не хватило немного опыта.

К тому времени, когда он прибыл в «Ангельский отдых», вовсю валил снег. Вздрагивая под ледяным ветром, похожая на убитого страуса, на боку лежала елка.

Раннальдини разозлился, узнав, что Флора ушла на какую-то вечеринку. Джорджия разозлилась из-за того, что разглядела на пленке, как руки Гая не раз пропадали в пышной глубине голубого наряда Гермионы.

– Но это же игра, – запротестовал Гай. – И похлопывание по заднице – дружеский жест любящего мужа, доброго к своей жене.

– Или, еще лучше, к чужой, – огрызнулась Джорджия.

Гай застрял в доме на весь вечер, поскольку несчастная Флора похитила автомобиль без спроса и у него не было возможности сбежать.

Они работали на кухне, потому что там топилась плита и было теплее. К тому времени, когда они исправили наихудшие экзерсисы Рэчел, Раннальдини выпил достаточно красного вина и решил заглянуть к ней по дороге домой. Он как раз доставал ключи от автомобиля, когда вошла Флора и равнодушно взглянула на него. Ее рыжие волосы, потемневшие от снега, отросли с прошедшего лета. Перекрученный пушистый локон завивался вокруг шеи, как кожаный ремешок.

На Флоре был черный кожаный жакет, куртка из сатина металлического цвета и черные вельветовые шорты над черными чулками на ногах, потерявших свою пухлость.

– Мы беспокоились о тебе, дорогая, – сказала Джорджия. – Ведь на дорогах же черт-те что. Как вечеринка?

– Прекрасно.

Флора присела к Динсдейлу, скармливая ему раскрошившуюся в кармане сосиску.

– В следующий раз, когда берешь машину, спрашивай, – сердито отчитал ее Гай. – Пожалуй, выпью еще красного.

– Мы тоже, – присоединилась Джорджия. – Бутыль в кладовой.

Гай подпрыгнул от телефонного звонка.

– Я возьму в соседней комнате, – сказала Флора, пробегая через зал в гостиную, чтобы ответить.

Было что-то пустынное и негостеприимное в доме ее родителей, ни каких-нибудь там разноцветных шаров или мишуры.

Слыша теннисоновский ручеек продолжительного смеха, Гай машинально отметил, что не ему платить за этот разговор.

– Это Мелани, – спустя четверть часа сообщила Флора. – Она звонила из телефона-автомата из Перта с оплатой за наш счет.

Кое-как Гай сдержался, а когда Джорджия бросилась к телефону, а Раннальдини внезапно перестал куда-либо спешить, Гай отправился за следующей бутылкой.

Пять минут спустя, слезно попрощавшись с восхищавшейся ею старшей дочерью, Джорджия заметила экземпляр Катулла, который прислал ей Дэвид Хоукли, и сняла книгу с полки.

– «Как тяжело расставаться с давней любовью», – прочла она печально.

Если бы разок увидеться с Дэвидом – он гораздо искреннее Гая. С его бессонницей, он сейчас, наверное, бодрствует. Его номер запечатлелся в ее сердце. Осторожно сняла она трубку второго телефона и услыхала, как Гай говорит:

– Я не мог выбраться, Джу-Джу. Флора взяла автомобиль без разрешения, а Джорджия затеяла пьянку, так что я никак не мог. В общем, я не хотел рисковать, сердце мое. Мне искренне жаль. Позвоню тебе, как только смогу. Спи спокойно, дорогая.

– Вместо того чтобы трахаться, как ты собиралась! – заорала Джорджия в трубку.

– Мне так жаль, что не удалось поговорить сегодня днем, малышка, – пробормотал Раннальдини. – Ты пела чудесно.

– Молилась моему демоническому любовнику, – сухо ответила Флора.

Раннальдини выглянул наружу и увидел темную бесснежную тень под его машиной и трепещущего белого страуса. Сквозь темноту светились огни в коттедже Рэчел. Ему представилось видение: Рэчел и Флора в постели, томно растирают друг друга маслом, со все увеличивающейся влажностью в промежности, они ждут, когда же он придет к ним.

– Я соскучился по тебе, – сказал он ласково. – Где твоя комната?

На улице, под белой омелой, где Флора просидела это утро, ее родители в ярости раскрывали рты, в очередной раз выясняя отношения.

– О маэстро, – произнесла она дрожащим голосом, – я думала, что ты никогда не простишь меня.

– Маленьким девочкам полезно, когда их иногда наказывают.

– Я заслужила это, – согласилась Флора. – Если подняться по лестнице и повернуть налево, то моя комната четвертая по правому ряду, над тремя маленькими ступеньками, но не включай свет, а то он попадет прямо в комнату мамы и папы. Поспеши.

Она выскользнула из комнаты.

Раннальдини не смог сдержать ухмылку. Он был уверен, что у Руперта Кемпбелл-Блэка сейчас не было семнадцатилетних.

Влетел Гай с лицом краснее принесенного им кларета. Раннальдини зевнул и сказал, что не хотел бы тащиться домой. Не перепадет ли ему зубной пасты и свободной комнаты? Оставшись один, он быстренько умылся, вырвал седой волосок на груди, поплескал из одного из привезенных Гаем из Франции флаконов одеколона на шею и на плечи и подождал с полчасика, пока в доме утихнет, так что даже стало слышно шелестение снега под окном, подобное мягким кошачьим шагам.

Закутавшись в темно-красное полотенце, жесткое после стирки Мамаши Кураж, он на цыпочках вышел на лестничную клетку. Скрип был ужасный. Он подпрыгнул, когда в своей корзине громко всхрапнул Динсдеил. Первая, вторая, третья дверь. Раннальдини думал, что сейчас взорвется от страсти. Ощущая под босой ногой три незастланные ступеньки, он открыл, а затем закрыл четвертую дверь по правую руку.