Человек с венком на шее - [4]

- Ты, Виталий Петрович, вот что, - сказал ему заместитель прокурора губернии, - если стоишь, то присядь.

Городской присел.

- Пришла бумага, - продолжал губернский, - о срочной ликвидации городской прокуратуры. (Пауза.) Так что... (Пауза.) Ты что там, уснул? (Пауза. Тишина.) Виталий... Вит...

- Я слушаю, слушаю... - замогильным голосом не сразу откликнулось городское "око государево".

- Ну вот. Будем вами укреплять районные прокуратуры.

Городской вернулся на свое место. Закрыл дело. Потом снова открыл, не читая, расписался под словом "утверждаю" и стремительно вышел из кабинета.

Судья Краснопузенского района Купчихинская Леокадия Владимировна небрежно пролистнула дело по обвинению граждан Сироткина и Кузнецова. Ее взгляд зацепился лишь за два листочка. С пренебрежением и гадливостью, с какими обычно притрагиваются к дохлым лягушкам, она просмотрела справки о судимостях новоиспеченных обвиняемых.

- Назначайте слушание на 18 января, - сказала она секретарше.

Шаман и Шумахер получили по восемь лет особого режима. В суде были допрошены: Сироткин О.В., Кузнецов В.П. и пятеро сотрудников ЛОВД (Трое из них "задерживали" "особо опасных преступников", а двое затем пытались найти непонятно куда девавшуюся куртку потерпевшего Александрова, а также неустановленных собутыльников.)

В то время когда Шаман и Шумахер грели сплошняковые деревянные нары в первой хате ИВС, экономист Александров шел к электричке, намереваясь уехать-таки в колхоз "Тавричанка" и даже успеть на похороны брата. В руках он нес сильно поистрепавшийся и явно поблекший в тех местах, где должна быть вечная зелень, похоронный венок. Кусок черной ленты после слова "от..." был оторван.

Возле одного из вагонов Иван Петрович увидел невзрачного мужичонку в до боли знакомой куртке. Он подошел и приподнял левую руку мужика. Да, так и есть, Г-образная дырочка возле кармана. Это он неделю назад зацепился за наваренный косяк металлической двери. Еще подумал тогда, что надо бы напильником пройтись по загогулине.

Мужичок дернулся было, но, увидев злое с похмелья и помятое в неведомых битвах лицо незнакомца со зловещим предметом в руках, молча снял куртку и со словами "Я нашел ее" протянул Ивану Петровичу.

Объявили посадку на электричку. Экономист успел запрыгнуть в тамбур, ухитрившись не зацепиться за поручни ни вновь обретенной курткой, ни священным венком. На подъезде к первому же тоннелю он уже спал тревожным сном советского человека, которому ничего не удалось в этой жизни, зато посчастливилось к сорока с лишним годам не стать хроническим алкоголиком. Если бы через два дня его спросили, знает ли он Шамана и Шумахера, помнит ли пьянку на вокзале, а тем более драку, - вряд ли Иван Петрович ответил бы что-то внятное.

Граждане заключенные Сироткин и Кузнецов, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу, написали кассационные жалобы на приговор судьи Купчихинской от 18 января и изъявили желание присутствовать на заседании суда кассационной инстанции.

Судья губернского суда Бизякина назначила дату рассмотрения жалоб на апрель. Она посмотрела приговор Купчихинской и, обращаясь к своей товарке, такой же толстой и самоуверенной тетке-судье, сказала: "И когда эта Купчиха научится писать приговоры. Если б не муж, председатель райсуда, ее давно запихнули бы куда-нибудь в Забубуевск". (Забегая наперед, отметим, что сама Бизякина приговор Купчихинской оставила без изменений, а жалобы осужденных Сироткина и Кузнецова - без удовлетворения. Она хорошо знала, что предсуда Купчихинского планировалось назначить на должность одного из замов председателя губернского суда. Зачем же ссориться с будущим начальством?)

Между тем Шаман и Шумахер как-то встретились в отстойнике СИЗО перед поездкой на ознакомление с протоколом судебного заседания. Они в очередной раз повозмущались тем, что были осуждены даже без допроса Александрова, и тем, что судьба пропавшей куртки (кожаной, одна штука) так и не была установлена.

Вдруг к ним подсел парнишка (отстойник - это вообще место встреч, порой неожиданных), рожа которого показалась Шумахеру знакомой. "Ты чьих, холоп, будешь?" - поинтересовался он.

- Так я ж это, чуть не подельник ваш! - обрадовал он корешей по несчастью. Те шарахнулись от него, как от гражданина с венком на шее.

Слово за слово, хреном по столу, выяснилось, что Ванька, так звали парнишку, в ту ночь промышлял на вокзале, подыскивая подельника, чтобы взять пустующую хату. В подвале, где он временно проживал, была розетка, и он очень хотел воткнуть в нее вилку своего телевизора. Вот за "своим" телевизором он и намылился в чужую хату. Когда они с напарником (нашел по дороге) подгребли ластами к компании Шамана-Шумахера и человека с венком на шее, те были уже сильно вдатые.

Далее Ванька рассказал, что за какой-то там по счету бутылкой бегал его напарник; что драку начал мужик с венком; что мужик этот сам предложил Шумахеру поменяться туфлями, а Шаману подарил свой ремень; что куртки на них всех были почти одинаковые и, когда Ванька с корешем ушли на дело, куртки еще были. Вот и все в части, касающейся совместного распития спиртного. А дальше пошел рассказ о краже телевизора. Дверь они вскрыли громче, чем ожидалось. У соседки-старушки слух оказался острее, чем предполагалось. Бабулька сразу же звякнула ментам. Те пришелестели на место кражи быстрее, чем обычно. Любителям ТВ пришлось прыгать в окно, благо, второй этаж был. Напарник Ванькин приземлился удачно. Ваньке тоже повезло... бы. Жадность фраера сгубила: он прыгал с телевизором. Телевизор уцелел, а Ванька подвернул ногу. Боль адская, бежать невозможно. Корешок смылся, а Ваньку повязали. Позже выяснилось, что телевизор, который он спас чуть ли не ценой своей жизни, был сломан. Но все равно - кража со взломом, рецидив и впереди приличный срок.