Человек с двойным дном - [52]

Г. По-моему, один из них был не фининспектор, слишком уж странные вопросы задавал и странную осведомленность проявлял.

Р. Да нет же, фининспектор был, фининспектор!

Г. Ваша горячность только подтверждает мои предположения.

Р. Вот вы им сказали, что ваша заработная плата в чистом виде вместе с женой — в месяц примерно рублей Триста.

Г. Иногда и больше, жена тоже переводит.

Р. Но будем исходить из трехсот рублей. Я сам столько имею. Но в кооператив вступить не могу, а картины покупать — тем более, и новоселья такие устраивать — тем паче.

Г. Новоселье мое было в стиле а ля фуршет, выпивка вся была прислана друзьями из Грузии, осталось только сделать бутерброды. Так что все обошлось рублей в сто. А я вам уже сказал насчет восьми книг, переведенных мной полностью. Кроме того, еще есть книг пятнадцать, в которых я выступал, как один из переводчиков, иногда довольно широко.

Р. И все-таки мне кажется, что иногда вы картины продаете.

Г. Если вы, как сказали вначале, хотите узнать правду, то не говорите, что вам кажется, а выслушайте собеседника. Картин я никогда не продавал, хотя бы по трем причинам.

Р. По каким?

Г. Во-первых, если картина какого-нибудь художника мне разонравилась, то я (у меня есть такая договоренность с художниками) имею право ее обменять на другую такого же размера, во-вторых, художники продают мне картины немного дешевле, и продавать картины после этого — недостойно. В-третьих, не могу я давать вам в руки столь желанный факт. Так что, слышите, ни одной картины я не продавал.

Р. И все же мне кажется…

Г. Но если вам «кажется», я ничего не могу сделать. Кстати, недавно у меня был парторг министерства культуры РСФСР, а вслед за ним приезжал замминистра культуры РСФСР, и оба одобрительно отозвались о коллекции. Р. Назовите фамилии!

Г. Фамилий замминистров не запоминаю.

Р. Но с кем он приезжал?

Г. С работником министерства культуры.

Позвоните этому работнику и узнайте фамилию! И завтра же сообщите мне!

Г. Завтра не обещаю, у меня дела.

Р. Для вашей же пользы говорю, отложите дела и узнайте!

Г. Я отложить дела не могу, что же касается появления фельетона, скажу: конечно, можно лишить меня работы, но кое-кто прочтет его, по вашему же выражению, с ухмылочкою, с довольной ухмылочкой.

На этом разговор закончился.

А уже 20 февраля «Вечерняя Москва» опубликовала занявший целый подвал фельетон «Человек с двойным дном».

«Полная биография А. Д. Глезера еще не составлена.

В жизнеописании его будем останавливаться на фактах, имеющих, так сказать, этапное значение. Пропустим детство и отрочество, первое увлечение и первые три официальных брака (много, прямо скажем, для тридцатишестилетнего мужчины), среднюю школу и занятия в вузе.

В 1956 году он заканчивает нефтяной институт. Молодой специалист недолго радовал выбранную им промышленность, довольно скоро он усомнился в призвании. И вот инженера-нефтяника Глезера не стало. Появился, как он сам себя именует, литератор Глезер. Он, что ж, бывает, увлекся переводами. С грузинского языка на русский, с узбекского на русский — стихи иногда даже появлялись в газетах, журналах.

Помимо литературной деятельности, предприимчивый переводчик решает вырядиться и в тогу покровителя живописи. Впервые его имя на этой ниве промелькнуло в январе 1967 года, когда Глезер, введя в заблуждение администрацию клуба «Дружба», организовал там выставку картин.

Москвичи любят живопись, охотно посещают выставки, и Союзы художников СССР и РСФСР, Московская организация устраивают их достаточно часто: в выставочных залах, в рабочих клубах, дворцах культуры, домах творческой интеллигенции, в институтах и библиотеках, в музеях и крупнейшем демонстрационном зале страны — Манеже. Но выставка, которую самолично придумал Глезер, была особого рода. Экспонировались «произведения» О. Рабина, Л. Кропивницкого, Б. Немухина, Д. Плавинского, и других, то есть оказались представленными работы только тех авторов (кстати, не членов Союза художников), кои неоднократно подвергались критике со стороны своих коллег — людей бесспорно компетентных в живописи.

Первыми до открытия «выставки» к клубу прибыли некоторые иностранные корреспонденты. Сработала личная служба оповещения организатора экспозиции. Разумеется, пришли и москвичи — истинные любители живописи. Они-то с чувством глубокого возмущения и задали администрации клуба вопросы: «А зачем это? А для кого это?» И по их требованию выставку закрыли. Представьте, это входило в расчеты Глезера. Как истинный купец, он точно оценил, чего стоит выставленный им товар. Ему надо было прослыть покровителем творчества «непризнанных». Тактика была верной: выставку закроют, это получит огласку в некоторых странах (не зря же приглашались корреспонденты) и вот уже Глезер — герой, эдакий борец за свободу творчества. Правда, особенной сенсации за рубежом не было. Вопреки прогнозам Глезера «все радиостанции мира» не прекратили своих передач. Из-под нечистых заборов тявкнули какие-то бульварные газетки, как всегда, обрадованно откликнулись «Голос Америки» и «Би-би-си», и все. Собственно, те же и Глезер.

Тогда он вновь без ведома и согласия Московской организации художников организовал очередную выставку. На этот раз в другом клубе. Результат тот же. Видя, что деятельность его не находит успеха в Москве, Глезер упаковывает чемодан и уезжает в Грузию. Делец-авантюрист организует якобы с согласия Союза художников Грузии выставку в Тбилиси. Для местного колорита он приобщает к своей коллекции картины нескольких грузинских художников, того же, своего «непризнанного» плана. И невооруженным взглядом было видно, что картины эти ничего общего не имеют с грузинским национальным искусством, да и весьма далеки от искусства вообще. Тенденциозный характер выставленных полотен и здесь вызвал возмущение посетителей. В письме на имя секретаря Союза художников СССР они писали: «Гидом на этой выставке был какой-то поэт из Москвы, любезно поясняющий «содержание» (ибо они непонятны) картин. Он заявил, что сам не художник, но коллекционирует подобные произведения и показывает их с согласия Союза художников СССР. Подобная версия неправдоподобна, так как Союз художников не будет пропагандировать формализм и трюкачество».