Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени - [150]
И вдруг из того таинственного и ужасного, нездешнего мира, в котором он жил эти двадцать два часа, Левин мгновенно почувствовал себя перенесенным в прежний, обычный мир, но сияющий теперь таким новым светом счастья, что он не перенес его. Натянутые струны все сорвались. Рыдания и слезы радости, которых он никак не предвидел, с такою силой поднялись в нем, колебля все его тело, что долго мешали ему говорить[1435].
В описании родов глазами Левина воплотилось амбивалентное отношение самого Л. Н. Толстого к женской сущности. Кити в процессе родов представлялась Левину то святой, мученицей, то животным, чье лицо искажено страшной гримасой, чей голос похож на визг зверя. В сознании Левина не могли сосуществовать два образа возлюбленной: Кити, которую он боготворил – легкая, нежная, веселая, благоухающая красавица, и Кити, которая стонала, ревела, в муках производя на свет «что-то», чего он, как признавался, уже не хотел.
Литературовед Элизабет Фогель полагает, что в изображении сложных чувств Левина отразилась загадка женского в мужском восприятии, от которого ускользает понимание происходящего. В итоге, по мнению исследовательницы, роды, а вместе с ними и женственность в представлении мужчины вытесняются из области рационального и мистифицируются[1436]. Кроме того, Э. Фогель полагала, что амбивалентное изображение роженицы (ассоциации то со святой, то с животным) является отражением страхов мужчины. Переживая сильнейшее потрясение, Левин связывает Кити с Другим, «чтобы с помощью ее образа вербализировать свои чувства»[1437].
Объяснение двойственности мужского взгляда в отношении женской субъективности было дано авторитетным французским психоаналитиком и философом Жаком Лаканом. В семинаре «Куртуазная любовь как анаморфозис» он выделил противоречивое восприятие мужчинами образа Прекрасной Дамы – Вечная Женственность и Радикальное Зло[1438]. Он полагал, что с того момента, как Прекрасная Дама становится досягаемой, она гибнет в сознании мужчины, превращаясь в Зло. Для Левина столкновение с Реальностью в лице родового акта, сопровождаемого нечеловеческой болью, привело к гибели взлелеянного им образа прекрасной, неземной Кити. Он воспринимал начавшиеся роды не иначе как «погибель», равно как и для женщины роды всегда ассоциировались со смертью. Он искренне не понимал, почему доктор не торопился, почему предлагал ему «попить кофею» перед отъездом к роженице. Л. Н. Толстой настолько внимателен к эмоциональному переживанию Левина в момент родов жены, что у читателя может сложиться впечатление, что именно он находится в более суровом положении и его переживания гораздо сильнее, чем то, что чувствовала роженица:
Но после этого часа прошел еще час, два, три, все пять часов, которые он ставил себе самым дальним сроком терпения… и он все терпел, потому что больше делать было нечего, как терпеть, каждую минуту думая, что он дошел до последних пределов терпения и что сердце его вот-вот сейчас разорвется от сострадания… Он припал головой к дереву кровати, чувствуя, что сердце его разрывается. Ужасный крик не умолкал, он сделался еще ужаснее и, как бы дойдя до последнего предела ужаса, вдруг затих. Левин не верил своему слуху, но нельзя было сомневаться: крик затих, и слышалась тихая суетня, шелест и торопливые дыхания, и ее прерывающийся, живой и нежный, счастливый голос тихо произнес: «Кончено»[1439].
Несмотря на всю экстремальность, драматичность и противоречивость ситуации в мужском восприятии, Л. Н. Толстой акцентирует внимание читателя на процедуре перерождения и «самоочищения» его героя: он терзается своим поведением накануне, его душу наполняют страх и отчаяние, он практически находится в бессознательном состоянии во время схваток жены. Страдания Левина заканчиваются ощущением нечеловеческого счастья, охватившего его в момент прекращения мучений жены и появления на свет нового существа.
Уникальным документальным свидетельством мужского восприятия родов явились дневниковые записи и письма Анатолия Викторовича Половцова, хранящиеся в различных архивах Санкт-Петербурга (РГИА, ЦИАСПб, ОР РНБ). В них подробнейшим образом описывались беременность, роды и послеродовое состояние жены. Половцова волновала не столько эмоциональная сторона дела, сколько фактическая. Будучи историком, он старался зафиксировать весь процесс до мельчайших подробностей, разложить его по минутам. Например, на вторых родах жены он, подобно врачу, без сантиментов отмечал время схваток, появления ребенка, выхода последа: «Начало родов 27 ноября 1886 г. в 5 утра. Воды прошли в 11.45 дня. Плод родился в 12.10 дня. Выхождение последа 12.45. Роды продолжались всего 7 ч 45 м. Температура до родов 37,3»[1440].
При первых родах он фиксировал все, что происходило в их семье, как вела себя жена накануне родов, что делала, о чем говорила и даже думала. К сожалению, часть дневника, где он непосредственно описывал первые роды жены, не удалось найти. В нашем распоряжении оказалось только предродовое повествование, но и оно свидетельствует о крайне внимательном отношении мужа к состоянию жены.
Галантный XVIII век в корне изменил представления о русской женщине, ее правах, роли, значимости и месте в обществе. То, что поначалу казалось лишь игрой аристократии в европейскую жизнь — указами Петра I дамам было велено носить «образцовые немецкие» платья с корсетом и юбками до щиколоток, головы вместо венцов и кик украшать высоченными прическами, а прежнюю одежду «резать и драть» и, кроме того, участвовать в празднествах, ассамблеях и ночных балах, — с годами стало нормой и ориентиром для купеческого и мещанского сословий.
Сексуальная жизнь женщин всегда регламентировалась властными и общественными институтами, а отношение к ней многое говорит о нравах и культурных нормах той или иной эпохи и страны. Главный сюжет этой коллективной монографии – эволюция представлений о женской сексуальности в России на протяжении XI–ХХ веков. Описывая повседневность представительниц разных социальных групп, авторы обращаются к целому корпусу уникальных исторических источников: от церковных сборников наказаний (епитимий) до медицинских формуляров российских родильных домов, от материалов судебных дел до различных эгодокументов.
Книга знакомит читателя с историей насилия в российском обществе XI—XXI вв. В сборник вошли очерки ведущих российских и зарубежных специалистов по истории супружеского насилия, насилия против женщин и детей, основанные на разнообразном источниковом материале, большая часть которого впервые вводится в научный оборот. Издание предназначено для специалистов в области социальных и гуманитарных наук и людей, изучающих эту проблему.
Данное исследование являет собой первую в российской исторической науке попытку разработки проблемы «истории частной жизни», «истории женщины», «истории повседневности», используя подходы, приемы и методы работы сторонников и последователей «школы Анналов».
О «женской истории» Древней Руси и Московии мы не знаем почти ничего. Однако фольклорные, церковно-учительные и летописные памятники — при внимательном их прочтении специалистом — могут, оказывается, восполнить этот пробел. Из чего складывались повседневный быт и досуг русской женщины, как выходили замуж и жили в супружестве, как воспитывали детей, как любили, на какие жертвы шли ради любви, какую роль в жизни древнерусской женщины играл секс — об этом и еще о многом, многом другом рассказывается в книге доктора исторических наук, профессора Натальи Пушкаревой.
В монографии исследуется один из вопросов взаимоотношений древнего Египта с Нубией, а именно вопрос становления аппарата египетской военной и гражданской администрации на этой территории. Прослеживаются три этапа, связанные с изменениями характера политики Египта в этом регионе, которые в конечном счете привели к превращению Нубии в египетскую провинцию. Выделена роль местного населения в системе сложившихся египетских административных институтов. Исследование охватывает период Древнего, Среднего и Нового царств.
В основе книги лежит историко-культурная концепция, суть которой – рассмотрение истории абхазов, коренного населения Абхазии не изолированно, а в тесном взаимодействии с другими соседними народами и древними цивилизациями. Здесь всегда хорошо прослеживалось биение пульса мировой политики, а сама страна не раз становилась ареной военных действий и политико-дипломатических хитросплетений между великими державами древности и средневековья, нового и новейшего времени. За последние годы были выявлены новые археологические материалы, архивные документы, письменные источники, позволившие объективнее рассмотреть многие исторические события.
Книга, написанная археологом А. Д. Грачем, рассказывает о том, что лежит в земле, по которой ходят ленинградцы, о вещественных памятниках жизни населения нашего города в первые десятилетия его существования. Книги об этом никогда еще не было напечатано. Твердо установилось представление, что археологические раскопки выявляют памятники седой старины. А оказывается и за два с половиной столетия под проспектами и улицами, по которым бегут автобусы и трамваи, под дворами и скверами, где играют дети, накопились ценные археологические материалы.
Материалы III Всероссийской научной конференции, посвящены в основном событиям 1930-1940-х годов и приурочены к 70-летию начала «Большого террора». Адресованы историкам и всем тем, кто интересуется прошлым Отечества.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Одержимость бесами – это не только сюжетная завязка классических хорроров, но и вполне распространенная реалия жизни русской деревни XIX века. Монография Кристин Воробец рассматривает феномен кликушества как социальное и культурное явление с широким спектром значений, которыми наделяли его различные группы российского общества. Автор исследует поведение кликуш с разных точек зрения в диапазоне от народного православия и светского рационализма до литературных практик, особенно важных для русской культуры.
Книга одной из самых известных современных французских философов Юлии Кристевой «Силы ужаса: эссе об отвращении» (1982) посвящается темам материальной семиотики, материнского и любви, занимающим ключевое место в ее творчестве и оказавшим исключительное влияние на развитие феминистской теории и философии. В книге на материале творчества Ф. Селина анализируется, каким образом искоренение низменного, грязного, отвратительного выступает необходимым условием формирования человеческой субъективности и социальности, и насколько, в то же время, оказывается невозможным их окончательное устранение.Книга предназначена как для специалистов — философов, филологов, культурологов, так и для широкой читательской аудитории.http://fb2.traumlibrary.net.
Натали Земон Дэвис — известный историк, почетный профессор Принстонского университета, автор многочисленных трудов по культуре Нового времени. Ее знаменитая книга «Дамы на обочине» (1995) выводит на авансцену трех европейских женщин XVII века, очень разных по жизненному и интеллектуальному опыту, но схожих в своей незаурядности, решительности и независимости. Ни иудейка Гликль бас Иуда Лейб, ни католичка Мари Гюйар дель Энкарнасьон, ни протестантка Мария Сибилла Мериан не были королевскими или знатными особами.
Период с 1890-х по 1930-е годы в России был временем коренных преобразований: от общественного и политического устройства до эстетических установок в искусстве. В том числе это коснулось как социального положения женщин, так и форм их репрезентации в литературе. Культура модерна активно экспериментировала с гендерными ролями и понятием андрогинности, а количество женщин-авторов, появившихся в начале XX века, несравнимо с предыдущими периодами истории отечественной литературы. В фокусе внимания этой коллективной монографии оказывается переломный момент в истории искусства, когда представление фемининного и маскулинного как нормативных канонов сложившегося гендерного порядка соседствовало с выходом за пределы этих канонов и разрушением этого порядка.