Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени - [113]
Начало формирования профессиональной акушерской помощи в провинции было положено в 1797 году после повсеместного введения медицинских управ в губерниях и включения в состав медицинских чинов должности акушера[1151]. Эта специализация среди врачей была крайне редка. Пациентки избегали обращения к врачам-мужчинам, предпочитая им необразованных женщин-повитух. Осознавая эти сложности, законодатели сделали ставку на продвижение профессионального акушерства за счет образованных повивальных бабок (состояли при врачебных управах, подчиняясь городовому акушеру/врачу), которые в основном работали на дому, по вызову.
Несмотря на принятые попытки стимулировать развитие профессионального акушерства в провинции в первой половине XIX века[1152], вплоть до земской и городской реформ Александра II клиническое родовспоможение в провинции не получило распространения и не рассматривалось в качестве приоритетной области в медико-социальной работе с населением. На протяжении всей первой половины XIX века профессиональное акушерство в провинциальных городах России было представлено в основном повивальными бабками, подчинявшимися городовому акушеру. Ученые повивальные бабки оставались единственными проводниками профессионального родовспоможения. Стационарное родовспоможение не только в сельской местности, но и в большинстве губернских городов отсутствовало. Это объяснялось различными факторами: неразвитостью в целом в регионах научного акушерства, которое на первых этапах было тесно связано с университетами, отсутствием у провинциальных властей средств для открытия родильных приютов, слабостью, вплоть до второй половины XIX века, благотворительных начинаний в провинции и устойчивостью традиционных способов родовспоможения.
В регионах России, где отсутствовали университеты, а значит, не было необходимости в акушерских клиниках для практических занятий, отсутствовала почва для развития клинического родовспоможения. Содержание родильных госпиталей не входило в смету государственных расходов, их существование зависело от участия общественной и частной благотворительности. Слабость благотворительных инициатив провинциального общества в первой половине XIX века препятствовала открытию родильных клиник и приютов. Ситуация стала меняться с учреждением губернских и уездных земств, которым вменялось реализовывать на местах медико-социальную политику через организацию земских больниц, поэтому стационарное акушерство в провинции стало медленно набирать обороты после проведения земской и городской реформы.
В неземских губерниях открытие родильных приютов во многом зависело от уровня промышленного развития региона, от включенности населения в благотворительную деятельность. В отличие от столичных родильных отделений (где основной целью открытия было наличие практического материала для врачей и будущих повитух), главная цель провинциальных родильных клиник – помощь при трудных (патологических) родах. Родильные отделения рассматривались как место для «ненормальных случаев, требующих хирургической помощи»[1153]. Клиническое пространство родов приравнивалось к патологическому. В связи с этим в родильные клиники направлялись исключительно женщины, у которых возникли сложности родоразрешения. Как правило, их посылали повитухи и акушеры для совершения оперативных вмешательств. К концу XIX века всё чаще клиентками родильных отделений становились женщины, имевшие осложнения после попыток самостоятельно вызвать выкидыш.
Даже в крупных городах открытие родильных отделений было сопряжено с многочисленными трудностями. Земские и городские власти стремились экономить на акушерской помощи, не относя ее к мероприятиям первостепенной важности[1154]. В родильных отделениях было незначительно число кроватей и, как следствие, малое число родовспоможений в общей статистике. К примеру, открытое Лихачевское родильное отделение при Казанской губернской земской больнице за 1875 год оказало помощь только 45 женщинам[1155].
Сложности в организации клинического родовспоможения в российских городах рассмотрим на примере Смоленска – неуниверситетского губернского города, типичного для центральных и северо-западных губерний России.
Впервые родильное отделение в губернии было открыто в 1866 году при Смоленской губернской земской больнице. Первоначально приют был открыт на 8 коек и предназначался для оказания помощи при трудных родах, а также для бедных родильниц, не имевших возможности вызвать на дом повитуху. Состоявшие при врачебной управе городские повивальные бабки были прикреплены к родильному отделению и перешли на службу в земство. Изучение отчетов отделения, а также журналов заседаний земства демонстрирует значительные проблемы с финансированием. Многократно ставился вопрос о закрытии отделения[1156]. В 1904 году дело дошло до губернатора, который наложил вето на обсуждение вопроса о закрытии стационара[1157]. Местные благотворители, благотворительные общества не участвовали в поддержке заведения. Катастрофическая ситуация с бюджетом приводила к тому, что на фоне стремительного роста обращений в родильное отделение в начале XX века коечный фонд сокращался в целях экономии средств
Галантный XVIII век в корне изменил представления о русской женщине, ее правах, роли, значимости и месте в обществе. То, что поначалу казалось лишь игрой аристократии в европейскую жизнь — указами Петра I дамам было велено носить «образцовые немецкие» платья с корсетом и юбками до щиколоток, головы вместо венцов и кик украшать высоченными прическами, а прежнюю одежду «резать и драть» и, кроме того, участвовать в празднествах, ассамблеях и ночных балах, — с годами стало нормой и ориентиром для купеческого и мещанского сословий.
Сексуальная жизнь женщин всегда регламентировалась властными и общественными институтами, а отношение к ней многое говорит о нравах и культурных нормах той или иной эпохи и страны. Главный сюжет этой коллективной монографии – эволюция представлений о женской сексуальности в России на протяжении XI–ХХ веков. Описывая повседневность представительниц разных социальных групп, авторы обращаются к целому корпусу уникальных исторических источников: от церковных сборников наказаний (епитимий) до медицинских формуляров российских родильных домов, от материалов судебных дел до различных эгодокументов.
Книга знакомит читателя с историей насилия в российском обществе XI—XXI вв. В сборник вошли очерки ведущих российских и зарубежных специалистов по истории супружеского насилия, насилия против женщин и детей, основанные на разнообразном источниковом материале, большая часть которого впервые вводится в научный оборот. Издание предназначено для специалистов в области социальных и гуманитарных наук и людей, изучающих эту проблему.
Данное исследование являет собой первую в российской исторической науке попытку разработки проблемы «истории частной жизни», «истории женщины», «истории повседневности», используя подходы, приемы и методы работы сторонников и последователей «школы Анналов».
О «женской истории» Древней Руси и Московии мы не знаем почти ничего. Однако фольклорные, церковно-учительные и летописные памятники — при внимательном их прочтении специалистом — могут, оказывается, восполнить этот пробел. Из чего складывались повседневный быт и досуг русской женщины, как выходили замуж и жили в супружестве, как воспитывали детей, как любили, на какие жертвы шли ради любви, какую роль в жизни древнерусской женщины играл секс — об этом и еще о многом, многом другом рассказывается в книге доктора исторических наук, профессора Натальи Пушкаревой.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Одержимость бесами – это не только сюжетная завязка классических хорроров, но и вполне распространенная реалия жизни русской деревни XIX века. Монография Кристин Воробец рассматривает феномен кликушества как социальное и культурное явление с широким спектром значений, которыми наделяли его различные группы российского общества. Автор исследует поведение кликуш с разных точек зрения в диапазоне от народного православия и светского рационализма до литературных практик, особенно важных для русской культуры.
Книга одной из самых известных современных французских философов Юлии Кристевой «Силы ужаса: эссе об отвращении» (1982) посвящается темам материальной семиотики, материнского и любви, занимающим ключевое место в ее творчестве и оказавшим исключительное влияние на развитие феминистской теории и философии. В книге на материале творчества Ф. Селина анализируется, каким образом искоренение низменного, грязного, отвратительного выступает необходимым условием формирования человеческой субъективности и социальности, и насколько, в то же время, оказывается невозможным их окончательное устранение.Книга предназначена как для специалистов — философов, филологов, культурологов, так и для широкой читательской аудитории.http://fb2.traumlibrary.net.
Натали Земон Дэвис — известный историк, почетный профессор Принстонского университета, автор многочисленных трудов по культуре Нового времени. Ее знаменитая книга «Дамы на обочине» (1995) выводит на авансцену трех европейских женщин XVII века, очень разных по жизненному и интеллектуальному опыту, но схожих в своей незаурядности, решительности и независимости. Ни иудейка Гликль бас Иуда Лейб, ни католичка Мари Гюйар дель Энкарнасьон, ни протестантка Мария Сибилла Мериан не были королевскими или знатными особами.
Период с 1890-х по 1930-е годы в России был временем коренных преобразований: от общественного и политического устройства до эстетических установок в искусстве. В том числе это коснулось как социального положения женщин, так и форм их репрезентации в литературе. Культура модерна активно экспериментировала с гендерными ролями и понятием андрогинности, а количество женщин-авторов, появившихся в начале XX века, несравнимо с предыдущими периодами истории отечественной литературы. В фокусе внимания этой коллективной монографии оказывается переломный момент в истории искусства, когда представление фемининного и маскулинного как нормативных канонов сложившегося гендерного порядка соседствовало с выходом за пределы этих канонов и разрушением этого порядка.