Человек может - [54]

— …такая молодая… Что вас заставило? — спросил он трезвым утром.

— Нужно как-то зарабатывать на кусок хлеба… Я была прачкой. Прачечную закрыли. А у меня больная сестра и девятилетний брат…

После ее судили за убийство. Она проломила ему голову массивной, литого стекла пепельницей. Он стал доказывать, что она поступает безнравственно. Банальная история!

— О конечно, как говорит народная мудрость, хлеб — всему голова. Это замечательное выражение я сам записал в деревне. Я собираю фольклор. Для диссертации. Какой там пейзаж, в деревне! И какой хлеб! Домашний, испеченный на поду!.. Замечательно!

— Понравился?

— О да. И все же продукты очень дороги. В деревне они срывают огурцы даром, прямо в огороде возле дома, а потом продают в городе за деньги…

Говорят — «не единым хлебом…» Да, не единым! Но самые высокие идеалы превращаются в мыльные пузыри, если, осуществляя их, забывают о хлебе. И когда думаешь об этом, с особой силой понимаешь чистоту и великодушие замечательных решений партии, решений, направленных на подъем сельского хозяйства.

Его ничем не заменить: ни золотом, ни драгоценными камнями, ни контрольными пакетами акций, ни водородными бомбами. Мы покупаем его в материализованном виде — серые пористые кирпичи и глянцевые круглые хлебцы, легкие калачи и плоские лепешки; мы укрупняем колхозы и распахиваем целину, мы посылаем руководить сельским хозяйством лучших людей и создаем самую мощную, самую обученную в мире армию агрономов, потому что нам нужен  х л е б.

* * *

…Судя по нерешительному выражению лица, Алексей не знал, как реагировать. Наконец он натянуто улыбнулся и сказал:

— Ты извини меня, мама… Но я никогда не мог предположить, что при твоем знании химии ты можешь…

Марья Андреевна строго и внимательно посмотрела на него своими темными, всегда неожиданно молодыми глазами.

— Но твой отец…

— Мой отец дал способ отделения «тяжелой воды», когда еще никто не знал, что она станет основой современной атомной промышленности, — с гордостью сказал Алексей. — Вероятно, он, при необыкновенной широте его научных интересов, думал и об этом. Как о далеком будущем человечества… Но я никогда не предполагал, что такая несбыточная идея может так увлечь тебя. У папы, вероятно, появлялись сотни таких общих проблем, требующих более или менее близкого или далекого разрешения усилиями многих и многих ученых… Это хорошо для фантастического романа… Это может заинтересовать сегодня лишь человека, совершенно не знакомого с химией. Как Павел, скажем…

— Может быть, — сказала Марья Андреевна. — Может быть, и не знакомого…

— Ты не сердись и поверь мне — ни я, ни кто другой не может этим заниматься… Это слишком далеко от жизни. Все равно что накапливать солнечный свет с помощью огурцов…

— Ты не понимаешь этого. Боюсь, и не поймешь… Но если бы я была моложе или если бы можно было все начать сначала…

Алексей промолчал.

Они сидели вдвоем у большого круглого стола, перед старинным высоким чайником, подогревавшимся на столе спиртовкой. Олимпиада Андреевна ушла на заседание терапевтического общества, где ей предстояло делать доклад. Марья Андреевна предупредила Алексея, что хочет с ним поговорить. Алексей внутренне поморщился, насторожился: он думал, что речь пойдет о его неудавшейся женитьбе — до сих пор об этом дома не было сказано ни слова. Но такого разговора он уж никак не ожидал.

— Почти у каждого человека есть какой-то свой замысел, свое дело, которое он считает для себя самым важным, — продолжала Марья Андреевна негромким и чистым голосом, который придавал необыкновенную значимость каждой мысли. — Но немногие люди, если даже они преуспевают в какой-то области, заняты его осуществлением. Обыкновенно бывает так: человек думает — ну вот, справлюсь еще с этим незначительным, как приготовление обеда, текущим делом, подготовлюсь как следует, узнаю побольше, а затем примусь за свое самое главное, самое основное. Так проходят дни, и месяцы, и годы, а это самое главное, самое основное остается неосуществленным. Объясняется это, вероятно, тем, что где-то в душе у человека таится сомнение — а вдруг ничего не получится. Так лучше уж выждать, лучше надеяться, что это у меня впереди, чем разочаровываться… Что же у тебя, Алексей, это главное?

— Не беспокойся, мама, — неловко улыбнулся Алексей. — Я ничего не откладываю. Я сделал клей, который клеит одежду. И делаю такой, что будет клеить мосты и другие металлические конструкции. Это тоже не легкая задача. Но — реальная.

— Да, это реальнее, — сказала Марья Андреевна. — Что ж — это не мало.

— Не мало. — Слегка повернув стол, Алексей придвинул к себе хлебницу, взял ломтик черного хлеба и стал намазывать его маслом. — Хлеб, — сказал он задумчиво, — хлеб не панацея. Мне трудно и в этом согласиться с тобой. Конечно, тем или другим путем мы придем к изобилию всех продуктов. Но социальные корни преступления в наших условиях значительно сложней. Их не объяснить тем, что люди нуждаются в хлебе, в работе. Едва ли в нашей стране в последние годы было совершено убийство, ограбление, кража потому, что человек, ставший на этот путь, нуждался. А ведь бывают и убийства и кражи. Значит, в этих случаях людьми движут другие побуждения…