Человек может - [56]

— Нет. Я думаю, лучше тебе пойти в милицию. — Павел смотрел вниз, на стол. — Или я сам это сделаю.

— Не советую, — улыбнулся Виктор спокойно и лениво.

Павел встал. Виктор снова опустил руку в карман. Павел заметил, как сузились и блеснули его глаза, ухватился за край стола, перевернул его, швырнул на Виктора и навалился сам. И сейчас же глухо, как пробка из бутылки, выстрелил пистолет, пуля ударила в стол.

Павел оттолкнул стол ногой, наступил Виктору на руку, сжимавшую пистолет, и схватил его за горло. Он не отпускал худого, тонкого горла Виктора до тех пор, пока у того не закатились глаза. А затем он поднял пистолет, расстегнул и вытащил у Виктора из штанов пояс, повернул Виктора на бок, обмотал поясом руки и крепко завязал на два узла.

Глаза у Виктора были по-прежнему закрыты, но Павел заметил, что веки дрогнули. На выстрел никто не пришел. Павел поднял Виктора, посадил его на диван, вынул из двери ключ, закрыл за собой дверь на замок, вышел в коридор и постучал в соседнюю комнату. Там что-то зашуршало, но дверь ему так и не открыли.

Не снимая пальца со спуска пистолета, — он держал его в кармане, — Павел вышел на улицу. Надо было отыскать милиционера. Он сам себе не сознавался в том, что все-таки боится остаться наедине с Виктором.

Это хорошо кончилось. Это очень хорошо кончилось, что я опрокинул стол, — думал Павел. — На выстрел никто не пришел. Если бы я не успел — на выстрел также никто бы не пришел. Но как это вышло?.. Почему я догадался?

Он вспомнил, как в детстве — он учился в первом или во втором классе — один пацан рассказывал страшную историю. Как же это?.. А, помню… В одном черном-черном городе стоял черный-черный дом. В этом черном-черном доме была черная-черная комната. В этой черной-черной комнате стоял черный-черный стол. На этом черном-черном столе стоял черный-черный гроб. В этом черном-черном гробу лежал черный-черный… таракан!!! — выкрикнул пацан последнее слово. Все вздрогнули, а Павел с размаху стукнул рассказчика в нос.

Кто-то из старших — кто же это был? — накричал на Павла: зачем ты его ударил? «Я очень испугался», — сознался Павел.

…Эта окраинная улочка сплошь состояла из одноэтажных домиков, окруженных небольшими садами и огородами. Лаяли собаки. Павел миновал угол, другой. Он шел по направлению к трамвайной остановке. На углу матовые шары освещали вывеску аптеки. Но аптека была уже закрыта. Над звонком висела табличка: «В случае экстренной необходимости просят позвонить». Павел не спускал пальца с кнопки звонка по меньшей мере минут пять. Наконец ему открыла сонная, недовольная дежурная.

— Без подушек кислород не отпускаем, — сказала она.

— Каких подушек?

— Вы ведь уже раз приходили…

— Нет… Мне позвонить по телефону.

— У нас не переговорная!

Женщина попыталась закрыть дверь, но Павел оттолкнул ее, прошел в аптеку и направился за стойку в комнату, откуда сквозь открытую дверь проникал свет.

В комнате за длинным столом, уставленным аптекарскими весами и байками с латинскими названиями, на узкой, обитой клеенкой медицинской кушетке сидел парень, с волосами, начинавшимися от самых бровей. Он надевал задом наперед рубашку.

— Я… только на минутку… зашел… — испуганно бормотал он, просовывая голову в воротник.

Павел подошел к телефону, снял трубку. Чтобы набрать номер, он вынул из кармана руку, в которой все еще был зажат пистолет.

— Ай, не нужно! — закричал парень каким-то совершенно мышиным голосом, и вдруг Павел увидел, что женщина, дежурившая в аптеке, подбежала к парню и закрыла его своим телом.

— Какой номер телефона милиции? — хмуро осведомился Павел.

— Не знаю, — ответила женщина. — Ноль один.

Павел набрал ноль один.

— Пожарная охрана, — ответили ему.

— Мне нужна милиция.

— Звоните ноль два.

Дежурный милиции сказал, что по адресу, указанному Павлом, сейчас же выедет оперативная машина.

Когда Павел выходил из аптеки, женщина, наклонив голову, попросила его:

— Если только можно, не говорите, что я была не одна… Очень вас прошу.

— Хорошо.

— Проклятая жизнь, — сказала женщина и заплакала.

27

— Алло!.. Алло!

Телефонные провода где-то соединились с проводами радиотрансляции, и трубка пела: «Закаляйся, если хочешь быть здоров». Затем в мембране что-то щелкнуло, как в тех случаях, когда звонят по телефону-автомату.

— Смирнова взяли, — шепотом сказала трубка. — Уезжайте.

Затем снова щелчок и протяжный гудок низкого тембра.

Максим Иванович положил трубку на стол.

— Чем тут пахнет? — сказал он Лене. — Как будто рыбу жарили…

— Нет, — ответила Лена. — Я не чувствую.

— Ну, может быть, мне показалось.

Он положил трубку на рычаг, расправил шнур.

В голове назойливо вертелась мелодия песенки: «Закаляйся, если хочешь быть здоров…»

Все кончено, — думал он, — все кончено.

— Мне придется уехать в командировку, — сказал он Лене с тем необъяснимым спокойствием, какое бывает у некоторых людей только в минуты крайней опасности. — Нужно уложить чемодан.

— Я помогу, — сказала Лена.

— Нет.

Он стал складывать в чемодан белье, разыскал зубную щетку и вставил ее в круглый футляр, положил бритву, мыло в прозрачной пластмассовой мыльнице, недочитанную книгу. Он закрыл крышку и повернул маленький ключик в замке, хотя знал, что никуда не уедет.