Челопарк - [7]

Шрифт
Интервал

и даже если «древо познания добра и зла» — аллегория,
           что-то же, черт дери, с л у ч и л о с ь
                с якобы идеальным созданием?
          что-тоже привело его к состоянию,
             в котором пребывает оно сейчас?..
                                        …
         в какой-то момент Ты теряешь интерес
                 к созданной Тобой модели,
и потому дозволяешь ч е р в ю ослушание — завязка!
      игра началась, ок, бурные продолжительные
             теперь Тебе «есть с чем работать»:
скучно же пустоту напролет лицезреть «райскую жизнь» —
драма из плоти с кровью куда занятней: «в поте лица бу…» —
                матерьяльчик и впрямь недурен.
                                        …
хорошо, Машенька, хорошо! возможно, Замысел и велик —
    но пусть все же Он объяснит… да, пусть объяснит,
              почему должно терпеть всё это
    (ты, думаю, понимаешь, что подразумевается
                       подо «всем этим»),
   да еще и «любить Отца Небеснаго», который —
  не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять —
                      гиперэгоцентричен…
за что?.. за что мне любить Его, Машенька-а?..
да и к а к, коли, ежли не… — тут же по стенке?..
       Смита размазали, когда он п о в е р и л —
    вот и нас, верно, шкурить до тех пор будут,
                          пока не смиримся».

[-8]

                         не помню, что я еще говорил —
             помню только, что Машенька подошла ко мне и,
            сняв сначала одну кожу, а затем другую, обняла:
наверное, это называется моментом соскальзывания за грань,
                                       наверное…
             казалось, будто я схожу с ума — во всяком случае,
    я явственно с л ы ш а л, как тело Машеньки переливается в
                                       мое тело,
          будто вино в воду, а еще… не знаю, как и объяснить…
  в общем, Машенькино-то в и н о, в отличие от моей в о д ы,
                                        говорило
       и потому сердце мое — сердце, не мозг — слышало,
      что материя в узкой полосе частот вовсе не твердая,
                что ее, как и время с пространством,
              нельзя считать чем-то фиксированным,
             ну а смысл жизни (смейтесь-смейтесь) —
                      в познавании непознаваемого».
                                     inaugurare

[-9]

                       — американский стилёк:
                       так и вижу проповедника,
       что мерит шагами пространство перед камерой!
    говоря о Нем, «святой отец» обращается с вопросом
                               к зрителю:
                       за Него же и отвечает…
                      короткие предложения.
                       приподнятая интонация
(именно она и передает едва сформулированный контекст…).
          — при чем здесь проповедник, когда
                         то, что говорил
     две с половиной тысячи лет назад Мастер,
                         подтвердилось?..
          количество мельчайших частиц света
вычислено с помощью линейного ускорителя и циклотрона:
         ту самую крохотку энергии и имел в виду Будда,
             говорящий о калапасе, говорящем о Будде…
                                     …
                  какой же ты бедненький,
          говорит и показывает Машенька биты,
                                   зоны
                             и фракталы
                                    хаоса.

[0]

                            в челопарке — лето:
                   не зная, как поделить то на это
(на ноль — хоть, сказывают, нельзя, — всяко легче),
                 иду оживать на Васильевский.
           острова глазом не охватить враз, чаек —
                 («хорошо-то как, Машенька!» —
у барышни интеллект аж в стрингах) — навалом,
        ну и филфак — в довесок — по левую:
           так вот и не сходил… не страшно.
                        лю-лю ленинбург
                всю жизнь да еще пяток:
              пяти обычно и не хватает —
                     скоро, упс, поезд,
                  нечего жевать сопли:
          «если вы держите слона за ногу
        и он вырывается, отпустите его» —
         в сети не больно-то одиночества,
                          сколь ликбеза.

Еще от автора Наталья Федоровна Рубанова
Я в Лиссабоне. Не одна

"Секс является одной из девяти причин для реинкарнации. Остальные восемь не важны," — иронизировал Джордж Бернс: проверить, была ли в его шутке доля правды, мы едва ли сумеем. Однако проникнуть в святая святых — "искусство спальни" — можем. В этой книге собраны очень разные — как почти целомудренные, так и весьма откровенные тексты современных писателей, чье творчество объединяет предельная искренность, отсутствие комплексов и литературная дерзость: она-то и дает пищу для ума и тела, она-то и превращает "обычное", казалось бы, соитие в акт любви или ее антоним.


Здравствуйте, доктор! Записки пациентов [антология]

В этом сборнике очень разные писатели рассказывают о своих столкновениях с суровым миром болезней, врачей и больниц. Оптимистично, грустно, иронично, тревожно, странно — по-разному. Но все без исключения — запредельно искренне. В этих повестях и рассказах много боли и много надежды, ощущение края, обостренное чувство остроты момента и отчаянное желание жить. Читая их, начинаешь по-новому ценить каждое мгновение, обретаешь сначала мрачноватый и очищающий катарсис, а потом необыкновенное облегчение, которые только и способны подарить нам медицина и проникновенная история чуткого, наблюдательного и бесстрашного рассказчика.


Люди сверху, люди снизу

Наталья Рубанова беспощадна: описывая «жизнь как она есть», с читателем не церемонится – ее «острые опыты» крайне неженственны, а саркастичная интонация порой обескураживает и циников. Модернистская многослойность не является самоцелью: кризис середины жизни, офисное и любовное рабство, Москва, не верящая слезам – добро пожаловать в ад! Стиль одного из самых неординарных прозаиков поколения тридцатилетних весьма самобытен, и если вы однажды «подсели» на эти тексты, то едва ли откажетесь от новой дозы фирменного их яда.


Сперматозоиды

Главная героиня романа — Сана — вовсе не «железная леди»; духовная сила, которую она обретает ценой неимоверных усилий и, как ни парадоксально, благодаря затяжным внутренним кризисам, приводит ее в конце концов к изменению «жизненного сценария» — сценария, из которого, как ей казалось, нет выхода. Несмотря ни на крах любовных отношений, ни на полное отсутствие социальной защищенности, ни на утрату иллюзий, касающихся так называемого духовного развития, она не только не «прогибается под этот мир», но поднимается над собой и трансформирует страдание в гармонию.


ЛЮ:БИ

Своеобразные «похождения души», скрывающейся под женскими, мужскими и надгендерными масками, – суть один человек, проживающий свою жизнь, играя, либо разучивая, те или иные роли. Как не переиграть? Как отличить «обыкновенное чудо» любви от суррогата – и наоборот? Персонажи Натальи Рубановой, переселяющиеся из новеллы в новеллу, постоянно ставят на себе чрезвычайно острые – in vivo – опыты и, как следствие, видоизменяются: подчас до неузнаваемости. Их так называемая поза – очередные «распялки» человеческого вивария.


Адские штучки

«Да, вы – писатель, писа-атель, да… но печатать мы это сейчас не будем. Вам не хватает объёма света… хотя вы и можете его дать. И ощущение, что все эти рассказы сочинили разные люди, настолько они не похожи… не похожи друг на друга… один на другой… другой на третий… они как бы не совпадают между собой… все из разных мест… надо их перекомпоновать… тепла побольше, ну нельзя же так… и света… объём света добавить!» – «Но это я, я их писала, не “разные люди”! А свет… вы предлагаете плеснуть в текст гуманизма?» – «Да вы и так гуманист.