Челопарк - [7]

Шрифт
Интервал

и даже если «древо познания добра и зла» — аллегория,
           что-то же, черт дери, с л у ч и л о с ь
                с якобы идеальным созданием?
          что-тоже привело его к состоянию,
             в котором пребывает оно сейчас?..
                                        …
         в какой-то момент Ты теряешь интерес
                 к созданной Тобой модели,
и потому дозволяешь ч е р в ю ослушание — завязка!
      игра началась, ок, бурные продолжительные
             теперь Тебе «есть с чем работать»:
скучно же пустоту напролет лицезреть «райскую жизнь» —
драма из плоти с кровью куда занятней: «в поте лица бу…» —
                матерьяльчик и впрямь недурен.
                                        …
хорошо, Машенька, хорошо! возможно, Замысел и велик —
    но пусть все же Он объяснит… да, пусть объяснит,
              почему должно терпеть всё это
    (ты, думаю, понимаешь, что подразумевается
                       подо «всем этим»),
   да еще и «любить Отца Небеснаго», который —
  не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять —
                      гиперэгоцентричен…
за что?.. за что мне любить Его, Машенька-а?..
да и к а к, коли, ежли не… — тут же по стенке?..
       Смита размазали, когда он п о в е р и л —
    вот и нас, верно, шкурить до тех пор будут,
                          пока не смиримся».

[-8]

                         не помню, что я еще говорил —
             помню только, что Машенька подошла ко мне и,
            сняв сначала одну кожу, а затем другую, обняла:
наверное, это называется моментом соскальзывания за грань,
                                       наверное…
             казалось, будто я схожу с ума — во всяком случае,
    я явственно с л ы ш а л, как тело Машеньки переливается в
                                       мое тело,
          будто вино в воду, а еще… не знаю, как и объяснить…
  в общем, Машенькино-то в и н о, в отличие от моей в о д ы,
                                        говорило
       и потому сердце мое — сердце, не мозг — слышало,
      что материя в узкой полосе частот вовсе не твердая,
                что ее, как и время с пространством,
              нельзя считать чем-то фиксированным,
             ну а смысл жизни (смейтесь-смейтесь) —
                      в познавании непознаваемого».
                                     inaugurare

[-9]

                       — американский стилёк:
                       так и вижу проповедника,
       что мерит шагами пространство перед камерой!
    говоря о Нем, «святой отец» обращается с вопросом
                               к зрителю:
                       за Него же и отвечает…
                      короткие предложения.
                       приподнятая интонация
(именно она и передает едва сформулированный контекст…).
          — при чем здесь проповедник, когда
                         то, что говорил
     две с половиной тысячи лет назад Мастер,
                         подтвердилось?..
          количество мельчайших частиц света
вычислено с помощью линейного ускорителя и циклотрона:
         ту самую крохотку энергии и имел в виду Будда,
             говорящий о калапасе, говорящем о Будде…
                                     …
                  какой же ты бедненький,
          говорит и показывает Машенька биты,
                                   зоны
                             и фракталы
                                    хаоса.

[0]

                            в челопарке — лето:
                   не зная, как поделить то на это
(на ноль — хоть, сказывают, нельзя, — всяко легче),
                 иду оживать на Васильевский.
           острова глазом не охватить враз, чаек —
                 («хорошо-то как, Машенька!» —
у барышни интеллект аж в стрингах) — навалом,
        ну и филфак — в довесок — по левую:
           так вот и не сходил… не страшно.
                        лю-лю ленинбург
                всю жизнь да еще пяток:
              пяти обычно и не хватает —
                     скоро, упс, поезд,
                  нечего жевать сопли:
          «если вы держите слона за ногу
        и он вырывается, отпустите его» —
         в сети не больно-то одиночества,
                          сколь ликбеза.

Еще от автора Наталья Федоровна Рубанова
Я в Лиссабоне. Не одна

"Секс является одной из девяти причин для реинкарнации. Остальные восемь не важны," — иронизировал Джордж Бернс: проверить, была ли в его шутке доля правды, мы едва ли сумеем. Однако проникнуть в святая святых — "искусство спальни" — можем. В этой книге собраны очень разные — как почти целомудренные, так и весьма откровенные тексты современных писателей, чье творчество объединяет предельная искренность, отсутствие комплексов и литературная дерзость: она-то и дает пищу для ума и тела, она-то и превращает "обычное", казалось бы, соитие в акт любви или ее антоним.


Люди сверху, люди снизу

Наталья Рубанова беспощадна: описывая «жизнь как она есть», с читателем не церемонится – ее «острые опыты» крайне неженственны, а саркастичная интонация порой обескураживает и циников. Модернистская многослойность не является самоцелью: кризис середины жизни, офисное и любовное рабство, Москва, не верящая слезам – добро пожаловать в ад! Стиль одного из самых неординарных прозаиков поколения тридцатилетних весьма самобытен, и если вы однажды «подсели» на эти тексты, то едва ли откажетесь от новой дозы фирменного их яда.


Здравствуйте, доктор! Записки пациентов [антология]

В этом сборнике очень разные писатели рассказывают о своих столкновениях с суровым миром болезней, врачей и больниц. Оптимистично, грустно, иронично, тревожно, странно — по-разному. Но все без исключения — запредельно искренне. В этих повестях и рассказах много боли и много надежды, ощущение края, обостренное чувство остроты момента и отчаянное желание жить. Читая их, начинаешь по-новому ценить каждое мгновение, обретаешь сначала мрачноватый и очищающий катарсис, а потом необыкновенное облегчение, которые только и способны подарить нам медицина и проникновенная история чуткого, наблюдательного и бесстрашного рассказчика.


Коллекция нефункциональных мужчин: Предъявы

Молодой московский прозаик Наталья Рубанова обратила на себя внимание яркими журнальными публикациями. «Коллекция нефункциональных мужчин» — тщательно обоснованный беспощадный приговор не только нынешним горе-самцам, но и принимающей их «ухаживания» современной интеллектуалке.Если вы не боитесь, что вас возьмут за шиворот, подведут к зеркалу и покажут самого себя, то эта книга для вас. Проза, балансирующая между «измами», сюжеты, не отягощенные штампами. То, в чем мы боимся себе признаться.


Короткометражные чувства

Александр Иличевский отзывается о прозе Натальи Рубановой так: «Язык просто феерический, в том смысле, что взрывной, ясный, все время говорящий, рассказывающий, любящий, преследующий, точный, прозрачный, бешеный, ничего лишнего, — и вот удивительно: с одной стороны вроде бы сказовый, а с другой — ничего подобного, яростный и несущийся. То есть — Hats off!»Персонажей Натальи Рубановой объединяет одно: стремление найти любовь, но их чувства «короткометражные», хотя и не менее сильные: как не сойти с ума, когда твоя жена-художница влюбляется в собственную натурщицу или что делать, если встречаешь на ялтинской набережной самого Моцарта.


Анфиса в Стране чудес

«Пелевин в юбке»: сюжет вольно отталкивается от кэрролловской «Алисы в Стране Чудес», переплетаясь с реалиями столичной жизни конца прошлого века и с осовремененной подачей «Тибетской книги мертвых»: главная героиня – Анфиса – путешествует по загробному миру, высмеивая смерть. Место действия – Москва, Одесса, Ленинград, запущенные пригороды.  В книге существует «первое реальное время» и «второе реальное время». Первое реальное время – гротескные события, происходящие с Анфисой и ее окружением ежедневно, второе реальное время – события, также происходящие с Анфисой ежедневно, но в другом измерении: девушка видит и слышит то, чего не слышат другие.   Сама Анфиса – студентка-пятикурсница, отбывающая своеобразный «срок» на одном из скучнейших факультетов некоего столичного института, который она называет «инститам».