Чел. Роман - [57]

– Сквозные темы?

– Пока не обнаружено. Слишком короткий отрезок. Большую часть времени обсуждают какого-то дворника… В вагоне ведут себя странно. Если, конечно, всё происходит в вагоне.

– А что такое?

– Там, в вагоне, тоже птицы с бабочками. Еще леопарды…

– Кто?

– Леопарды. Лежат в проходе. Один у изголовья. Второй в ногах…

Линер несколько секунд пристально смотрит на Глеба, отводит взгляд в пол и надолго задумывается. Глеб прилежно ждет. Его пальцы застывают на клавиатуре, не единым движением не смея нарушить всеобщий покой.

– Скажите, Глеб, насколько это все может быть игрой? – наконец, вкрадчиво интересуется Линер. Ей вдруг кажется, что она нашла ключ ко всему.

– То есть шифром?

– Да.

– Может. Вопрос – зачем?

– Это все зависит от того, кем мы его и ее считаем. И здесь два момента. Во-первых, что если они все-таки не пострадавшие, а исполнители? Тогда все, что они говорили и говорят, так или иначе связано со вчерашним терактом. И, во-вторых, опять же, если они исполнители и каким-то образом, скажем так, еще живы, то все, что они пишут, может быть связано с угрозой повторения теракта. Но так как у нас нет предыдущего текста или, по крайней мере, мы не имеем его в наличии на данный момент, то единственное, от чего мы можем отталкиваться, – это данный тред. Во вчера мы уже ничего не можем изменить, но мы можем изменить сегодня, Глеб.

– Эта переписка может быть подготовкой взрыва, который может состояться сегодня?

– Да она чем угодно может быть. Отчетом о вчерашнем. Сегодняшним планом. Чем угодно… Насколько я понял, вы не совсем понимаете ее технический формат, и, соответственно, мы не можем гарантировать, что кто-то и где-то кроме нас эту переписку не читает и не воспринимает как сигнал к действию.

– Ну, вряд ли она в открытом доступе…

– Ограниченно открытом. Для своих. Предположим, новая, неизвестная нам технология.

– Тогда и он сам – технология?

– И он, и та, что с ним, – тоже. Вы вообще улавливаете всю цепочку? И толпа согнана под исполнителя, и полиция – всё для второго дня. Всё для того, чтобы собрать в одном месте как можно больше людей. Причем каких людей, Глеб! Больные, женщины, дети, старики. Все в полицейском обрамлении. Какая подборка жертв, да еще в центре города, да в предновогоднюю неделю…

– То есть они вчера подорвали себя, чтобы другие по их наводке взорвали сегодня?

– А вот это уже подробности. И мы их пока не знаем. Может быть, что-то пошло не так и в действие вступил какой-нибудь план «Б». А может, так и задумывалось… То, что происходит у таких людей в головах, Глеб, вам и не снилось. А я в их мозгах треть жизни своей копаюсь и, поверьте мне, нет той боли, на которую они не согласились бы пойти ради исполнения своего долга. И чем чудовищней этот долг, тем на большее они согласны… Это страшные люди, Глеб… Только вот люди ли они? – в задумчивости спрашивает Линер. Она вновь залипает в монитор, но на этот раз смотрит на него всего несколько секунд.

– Итак, с самого начала… Строчные буквы, отсутствие знаков препинания, иногда даже пробелов – это просто, чтобы быстрее?

– Думаю – да. Больший объем информации, переданный в единицу времени. Потеря смысла минимальна. Если, конечно, тема беседы известна заранее, а коннект между участниками треда относительно продолжительный. Ну еще оговорить параметры обсуждения… Тогда вообще не будет потери смысла.

– То есть они просто спешат?

– Да.

– Другое?

– С точки зрения шифровки такой текст невыгоден. При просеивании инфы в сетях он обращает на себя внимание. Не так как верхний регистр, но тоже бросается в глаза. Но в данном случае они уже отсеяны, что, наверняка, понимают. Поэтому нечего скрывать. А вот передавать инфу быстрее – всегда есть смысл.

– Хорошо. Это ясно. Дальше. Формат треда. Соображения?

– Удобен. Очевиден с точки зрения коннекта. Если нет монолога. А его нет. Никто из них заметно не преобладает.

– Но начал-то – он.

– Да. Но он не говорит сам по себе.

– Только «вопрос-ответ»?

– Исключительно. Он с самого начала или спрашивает, или отвечает. Есть относительно длинные куски у каждой из сторон, но они всегда предполагают ответ и почти всегда заканчиваются вопросом. В целом – да, он начал и ведет. Но такое впечатление, что без ответа с той стороны он замолчал бы после первой же фразы…

– Так, а что там в этой первой фразе «…ем леопардов». Может, «ждем леопардов»?

– Да, я тут подумал, что это может быть поезд. Есть такой в метро. Тематический…

– Да, пожалуй… Ответ – «дапофиг». В одно слово… Ем леопардов… Нет впечатления продолжения оборванной фразы?

– Есть.

– То есть взрыв произошел на «жд…»? Ну, когда писал эти буквы?

– Как-то так.

– Продолжил точно буквы с того места, и она ответила, как ни в чем не бывало, будто и не было взрыва. И они такие же, как и раньше. Значит… Улавливаете, Глеб?

– Продолжаем делать то, что делали?

– Точно.

Линер замирает, будто что-то вспомнив, и возвращается к записям с камер. Показывает Глебу немного погодя:

– Смотрите… Всю дорогу они пишут сообщения. Не разговаривают. Ни разу. Одни взгляды. Ни слова вслух. Но непрерывно пишут. Почему они просто не говорят? Зачем переписка, которая еще и под угрозой перехвата, если они рядом?