Чел. Роман - [57]
– Сквозные темы?
– Пока не обнаружено. Слишком короткий отрезок. Большую часть времени обсуждают какого-то дворника… В вагоне ведут себя странно. Если, конечно, всё происходит в вагоне.
– А что такое?
– Там, в вагоне, тоже птицы с бабочками. Еще леопарды…
– Кто?
– Леопарды. Лежат в проходе. Один у изголовья. Второй в ногах…
Линер несколько секунд пристально смотрит на Глеба, отводит взгляд в пол и надолго задумывается. Глеб прилежно ждет. Его пальцы застывают на клавиатуре, не единым движением не смея нарушить всеобщий покой.
– Скажите, Глеб, насколько это все может быть игрой? – наконец, вкрадчиво интересуется Линер. Ей вдруг кажется, что она нашла ключ ко всему.
– То есть шифром?
– Да.
– Может. Вопрос – зачем?
– Это все зависит от того, кем мы его и ее считаем. И здесь два момента. Во-первых, что если они все-таки не пострадавшие, а исполнители? Тогда все, что они говорили и говорят, так или иначе связано со вчерашним терактом. И, во-вторых, опять же, если они исполнители и каким-то образом, скажем так, еще живы, то все, что они пишут, может быть связано с угрозой повторения теракта. Но так как у нас нет предыдущего текста или, по крайней мере, мы не имеем его в наличии на данный момент, то единственное, от чего мы можем отталкиваться, – это данный тред. Во вчера мы уже ничего не можем изменить, но мы можем изменить сегодня, Глеб.
– Эта переписка может быть подготовкой взрыва, который может состояться сегодня?
– Да она чем угодно может быть. Отчетом о вчерашнем. Сегодняшним планом. Чем угодно… Насколько я понял, вы не совсем понимаете ее технический формат, и, соответственно, мы не можем гарантировать, что кто-то и где-то кроме нас эту переписку не читает и не воспринимает как сигнал к действию.
– Ну, вряд ли она в открытом доступе…
– Ограниченно открытом. Для своих. Предположим, новая, неизвестная нам технология.
– Тогда и он сам – технология?
– И он, и та, что с ним, – тоже. Вы вообще улавливаете всю цепочку? И толпа согнана под исполнителя, и полиция – всё для второго дня. Всё для того, чтобы собрать в одном месте как можно больше людей. Причем каких людей, Глеб! Больные, женщины, дети, старики. Все в полицейском обрамлении. Какая подборка жертв, да еще в центре города, да в предновогоднюю неделю…
– То есть они вчера подорвали себя, чтобы другие по их наводке взорвали сегодня?
– А вот это уже подробности. И мы их пока не знаем. Может быть, что-то пошло не так и в действие вступил какой-нибудь план «Б». А может, так и задумывалось… То, что происходит у таких людей в головах, Глеб, вам и не снилось. А я в их мозгах треть жизни своей копаюсь и, поверьте мне, нет той боли, на которую они не согласились бы пойти ради исполнения своего долга. И чем чудовищней этот долг, тем на большее они согласны… Это страшные люди, Глеб… Только вот люди ли они? – в задумчивости спрашивает Линер. Она вновь залипает в монитор, но на этот раз смотрит на него всего несколько секунд.
– Итак, с самого начала… Строчные буквы, отсутствие знаков препинания, иногда даже пробелов – это просто, чтобы быстрее?
– Думаю – да. Больший объем информации, переданный в единицу времени. Потеря смысла минимальна. Если, конечно, тема беседы известна заранее, а коннект между участниками треда относительно продолжительный. Ну еще оговорить параметры обсуждения… Тогда вообще не будет потери смысла.
– То есть они просто спешат?
– Да.
– Другое?
– С точки зрения шифровки такой текст невыгоден. При просеивании инфы в сетях он обращает на себя внимание. Не так как верхний регистр, но тоже бросается в глаза. Но в данном случае они уже отсеяны, что, наверняка, понимают. Поэтому нечего скрывать. А вот передавать инфу быстрее – всегда есть смысл.
– Хорошо. Это ясно. Дальше. Формат треда. Соображения?
– Удобен. Очевиден с точки зрения коннекта. Если нет монолога. А его нет. Никто из них заметно не преобладает.
– Но начал-то – он.
– Да. Но он не говорит сам по себе.
– Только «вопрос-ответ»?
– Исключительно. Он с самого начала или спрашивает, или отвечает. Есть относительно длинные куски у каждой из сторон, но они всегда предполагают ответ и почти всегда заканчиваются вопросом. В целом – да, он начал и ведет. Но такое впечатление, что без ответа с той стороны он замолчал бы после первой же фразы…
– Так, а что там в этой первой фразе «…ем леопардов». Может, «ждем леопардов»?
– Да, я тут подумал, что это может быть поезд. Есть такой в метро. Тематический…
– Да, пожалуй… Ответ – «дапофиг». В одно слово… Ем леопардов… Нет впечатления продолжения оборванной фразы?
– Есть.
– То есть взрыв произошел на «жд…»? Ну, когда писал эти буквы?
– Как-то так.
– Продолжил точно буквы с того места, и она ответила, как ни в чем не бывало, будто и не было взрыва. И они такие же, как и раньше. Значит… Улавливаете, Глеб?
– Продолжаем делать то, что делали?
– Точно.
Линер замирает, будто что-то вспомнив, и возвращается к записям с камер. Показывает Глебу немного погодя:
– Смотрите… Всю дорогу они пишут сообщения. Не разговаривают. Ни разу. Одни взгляды. Ни слова вслух. Но непрерывно пишут. Почему они просто не говорят? Зачем переписка, которая еще и под угрозой перехвата, если они рядом?
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
Проза Ильи Крупника почти не печаталась во второй половине XX века: писатель попал в так называемый «черный список». «Почти реалистические» сочинения Крупника внутренне сродни неореализму Феллини и параллельным пространствам картин Шагала, где зрительная (сюр)реальность обнажает вневременные, вечные темы жизни: противостояние доброты и жестокости, крах привычного порядка, загадка творчества, обрушение индивидуального мира, великая сила искренних чувств — то есть то, что волнует читателей нового XXI века.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Рассказ Павла Шебунина «Неинтересный человек» с иллюстрациями П. Пинкусевича был опубликован в журнале «Огонек» (№ 19 1953 год).
«Вымышленные события и случайные совпадения» дебютного романа сценариста и режиссера документального кино Татьяны Бутовской происходят в среде творческой интеллигенции СССР образца 80-х. Здесь «перестройка, гласность, эйфория» – лишь декорации, в которых разыгрывается очередной акт непреходящей драмы о женщинах и их мужчинах. Александра Камилова, начинающий режиссер-документалист, переживая мучительный и запретный роман со своим коллегой, человеком Востока, верит, что это – «любовь, которая длится дольше жизни».
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
В сегодняшней Мексике женщин похищают на улице или уводят из дома под дулом пистолета. Они пропадают, возвращаясь с работы, учебы или вечеринки, по пути в магазин или в аптеку. Домой никто из них уже никогда не вернется. Все они молоды, привлекательны и бедны. «Молитвы об украденных» – это история горной мексиканской деревни, где девушки и женщины переодеваются в мальчиков и мужчин и прячутся в подземных убежищах, чтобы не стать добычей наркокартелей.