Чел. Роман - [19]
Вслух, чтобы самой успокоиться, раздает указания:
– Так… Перевязку, или как это назвать, пока отложим. Вы собственно пока не нужны. Если что – я вас вызову. Постарайтесь все-таки навести порядок этажом выше. Хорошо?
– Я, конечно, постараюсь, но как?
– Оставьте тех, кто есть, но ограничьте приток новых. Есть же возможность перекрыть коридоры и этажи.
– Да. Но двери не очень надежны. Нужны люди. И не с голыми руками.
– Они будут. Пока сделайте то, что я прошу.
– Хорошо. Это всё?
– Да.
Белая кивает и идет к выходу. Линер уже в дверях останавливает ее:
– Оставьте историю болезни. Она уже часть дела. Правильнее сказать – его начало. И напишите ваш номер телефона. Чтобы не ходить лишний раз. Я позвоню, если будет необходимость.
Белая небрежно записывает номер прямо на титульном листе и, отдав папку Линер из рук в руки, выходит. Линер раскрывает было историю, но почти сразу убирает руку.
«Нет, экстерьер так экстерьер. Нужно быть последовательной. Иначе точно с ума сойдешь».
Она смотрит на окна и понимает, что, находясь в палате, лишена какого-либо обзора. Рисунок из бабочек на окнах плотнее некуда. Правда, есть фото и видео, сделанные во дворе. С них можно и начать.
– Глеб, давайте сначала разберемся с тем, что вокруг. Потом изучим, что он там пишет… Надо узнать в зоопарках, садах, террариумах, не сбегали ли их подопечные. Если сбегали, то в каком количестве и кто именно. Также найдите контакты ведущих специалистов. Не знаю, каких-нибудь орнитологов, энтомологов, лепидоптерологов… Ну, вы меня поняли?
– Так точно.
– Параллельно продолжайте делать скрины. Необходим последовательный текст.
– Есть.
Линер собирает фото и видео, отснятые во дворе, в одну папку. Немного подумав, отправляет ее отцу на «мыло». Звонит:
– Алло, папуль, здравствуй. Я выслал тебе на почту материалы. Необходима твоя срочная консультация. Да, как можно скорее. Кто, что и как это возможно. Это внутренний двор 91-й больницы на данный момент. Там много чего. В том числе и то, что касается тебя. Ну, ты сам увидишь. Все, давай, не тратим время… Да, жду. Звони напрямую. По этому вопросу можно…
Линер убирает телефон и открывает первый скрин.
«Да, непоследовательно, но чего время зря терять? Может, там есть какая-то зацепка?»
Она успевает прочитать пару строк, но тут без стука в палату вваливается начальник ОМОНа города полковник Опалев. Сверкая звездой Героя, он обводит палату холодным, начальствующим взглядом, пропуская Глеба, словно он не человек, а манекен. Имя Линер вспоминает не сразу:
– А… Юлия Владимировна… Вроде…
– Вадимовна.
– Да… Вадимовна… Извините…
– Ничего, Иван Сергеич, бывает… Чем обязана?
– Обязаны… Хотелось бы знать… с какого такого… сюда сгоняют… весь… мой наличный состав… А? Чем вы… тут занимаетесь?
Выбранный Опалевым тон более чем резкий. Майор не полковник, конечно. Но она, а не он здесь главная. Да и компетенция не его. Опалев и его люди что-то вроде обслуги, и Линер спешит расставить все точки над «и».
– Я представитель НАК, Иван Сергеич, и не уполномочена давать вам какие-то комментарии. Не ваше дело, чем я тут занимаюсь. Ваше дело – контролировать то, что происходит там, – кивает на окно Линер, не сдерживая ядовитой улыбки.
Опалев на мгновение теряется. Таких улыбок от «фейсов»32 разных уровней («учат их там, что ли, так лыбиться?») он за свою четвертьвековую службу повидал не мало и знает, что к ним нужно относиться серьезно, предельно серьезно. «Фейсы» редко улыбаются. А уж если улыбаются…
Опалев собирается с мыслями и, напряженно подбирая слова, отвечает:
– Юлия Вадимовна, давайте без этого вашего… Ну, вы поняли… Собрали тут… толпу… Пепсами думали справиться? А теперь… «Не ваше дело»… Да… Не мое… Но… Короче… Я должен знать… Что и кого… и главное… во имя чего мы здесь охраняем… Для вашей же… Для нашей… общей пользы… Юлия Вадимовна…
Линер обращает внимание: Опалев говорит с огромными паузами, обрывками фраз. Лицом к лицу Линер сталкивается с Опалевым впервые. Косвенно они пересекались и не раз. В памяти всплывает эпизод в связи захватом театрального центра. Краем уха она слышала, как Опалев раздавал команды своим комбатам. Воспоминание не оставляет сомнений: Опалев, при всей своей суровости, в разговорах с представительницами противоположного пола или по крайней мере в их присутствии не выражается. Именно это правило лишает его речь сегодня привычной связности…
Линер еще раз улыбается. Но уже по другому: без яда, словно благодаря Опалева за неожиданную, выстраданную им галантность.
– Вам необходимо обеспечить безопасность следственных действий. То есть не допустить проникновения сторонних лиц в медицинское учреждение. Особенно это касается данного отделения и данной палаты. Заведующая отделением, Маргарита Анатольевна, уже получила соответствующие указания. Но ей требуются люди. Найдите ее. Она здесь в корпусе.
– Имеются в виду… только собравшиеся вокруг больницы гражданские… или… есть новая информация о лицах, причастных… к вчерашним событиям в метро?
Информация, которую он хочет получить, не для него, но раз уж дело идет к мировой, то можно, краем, ввести в курс дела, решает Линер:
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.