Чего стоит Париж? - [109]

– Девочка моя, какие между нами секреты!

– Должна признаться, Ваше Величество, – чуть понизив голос, произнесла обворожительная фрейлина, – Генрих оказался божественным любовником! Я и мечтать о таком не могла! Мы предавались любовным утехам весь этот месяц почти без перерыва. Вы говорили об аромате роз…

– Да, которые так благоухают. Перед грозой, – задумчиво произнесла Екатерина.

– Так вот, мадам, у меня не было времени даже для того, чтобы понюхать цветок!

– Вот как? – негромко спросила Черная Вдова, и от этих слов у меня отчего-то пробежал мороз по коже. – Значит, для тебя, моя милая Шарлотта, это был весьма счастливый месяц?

– Должна признаться, что так, Ваше Величество, – без тени смущения заявила красотка. – Потом появился мерзкий гугенот Рони… Генрих было сказался больным. Слуги передали Рони, что у короля Наваррского лихорадка, но этот настырный проходимец, невзирая на все протесты моего дворецкого, устроился на ночлег у дверей нашей спальни! И стоило мне на миг выйти распорядиться о завтраке, мерзавец ворвался внутрь с криком: «Сир! Сир! Наконец-то вы здоровы! Ваша лихорадка только что прошла мимо меня». Генрих расхохотался, выскочил из постели как был, обнял Рони и немедля велел подавать одежду, оружие и седлать коней. В тот же час он уехал, мадам. Уехал, оставив меня в слезах. Но я сразу же направилась в Реймс, чтобы передать вам, Ваше Величество, эту новость.

– Да, замечательный анекдот, – все тем же тоном кошки, играющей с мышью, проговорила Паучиха. – И вот вы здесь, моя милая, и ждете моих дальнейших повелений.

– Именно так, Ваше Величество. Я здесь и смиренно ж ваших повелений.

– Что же вам приказать, Шарлотта? – задумчиво проговорила старая лицедейка. – Вы так замечательно справились вашим последним заданием, что должны быть награждены.

– Мадам, этот месяц сам по себе награда. Вправе ли просить большего?

– И верно. – За стеной, противоположной той, у которой я стоял, негромко звякнул колокольчик. Вероятно, под стол государыни у основания одной из ножек-атлантов находила педаль, приводящая звонок в движение. Спустя мгновение дверь, скрытая за одним из гобеленов, приоткрылась, и ливрейный лакей, старательно глядя поверх моей головы, чтоб не видеть отверстие слуховой трубы, негромко произнес:

– Мессир, Ее Величество просят зайти к ней в кабине через минуту.

Я молча кивнул, и лакей исчез точно так же бесшумно как и появился.

– Извини меня, старуху, не подумала, – доносилось из-за стены. – Что же тебе поручить? А знаешь, езжай-ка ты, дорогая моя, к мужу. Он ведь, кажется, еще жив?

– Да, мадам, – пролепетала Шарлотта, явно находясь в предобморочном состоянии.

– Вот и поезжай к нему. И не покидай его имение без моего вызова.

– Но почему, Ваше Величество? – взмолилась госпожа де Сов.

Я вздохнул. Замысел Черной Вдовы был понятен, но отсиживаться в гобеленной смысла не имело. Подозреваю, реши я остаться здесь, и вместо тишайшего лакея из-за тканного яркими нитями «Укрощения единорога» появился бы уже десяток легионеров, чтобы, если будет необходимость, внести меня в королевский кабинет. Я поморщился и, собравшись с силами, вновь предстал пред очи государыни.

– А, Генрих! Проходи, мой дорогой! Я как раз закончила беседу с одной нашей общей знакомой. – Она протянула вперед руку, указывая на бледную как полотно красавицу.

– Шарлотта? – Я сделал удивленное лицо. – Откуда ты здесь? Вот нечаянная встреча! Я полагал, ты по-прежнему с Ларошфуко.

Очевидно, лишь очень крепкое здоровье помогло молодой женщине не потерять сознание. Я понимал, что сейчас безвозвратно гублю ее, но не видел никакого иного способа выпутаться из сложившейся ситуации. Несчастная говорила чистую правду. Но у Екатерины Медичи был свой Генрих, организовавший ей бегство из Лувра, напавший на замок Сен-Поль, склонивший главу Лотарингского дома признать нового короля Франции, ну и, понятное дело, спасший королевскую семью вчера на лесной дороге. И его похождения никак не соответствовали тем, о которых повествовала мадам де Сов.

– Но это не он! Это не Анри! – едва шевеля губами, пробормотала прелестница, в ужасе отмахиваясь от меня руками, точно от ночного призрака.

– «Мадам де Сов тебя опознала, Вальдар», – послышался в голове слегка насмешливый голос пана Михала. – «Впрочем, немудрено. За этот месяц она Генриха узнала куда как ближе, чем все, с кем тебе до того приходилось сталкиваться».

– «Жалко женщину», – печально ответил я. – «Она ведь ни в чем не виновата».

– «Виновата не виновата, вопрос спорный», – не согласился со мной пан Чарновский. – «Но можешь не беспокоиться, к мужу в глушь в деревню она не поедет».

– «Откуда ты знаешь? Ты же слышал приказ!»

– «Эка невидаль, приказ! Мне она нужнее, чем ее немощному муженьку. Так что не волнуйся, главное, ей выйти от королевы подобру-поздорову, а дальше мы ее примем в лучшем виде».

– Это не он! – как сумасшедшая продолжала твердить мадам де Сов, испуганно пятясь к двери. – Не он!

– Убирайся прочь, потаскуха! – змеино-холодным голосом напутствовала свою уже бывшую фрейлину Екатерина Медичи, вдавливая ее в стену тяжелым мрачным взглядом. – И не показывайся мне больше на глаза. Мой дорогой Генрих, – лицо королевы вновь расцвело улыбкой, лишь только разгромленная фаворитка истинного короля Наваррского скрылась за вызолоченной дверью, – мы собирались поговорить с вами о фейерверке и рыцарском турнире.