Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1 - [56]

…Отряд Шамиля брал в заложники всех подряд, не разбирая национальностей. В этом нет ничего удивительного: «В Буденновске несколько тысяч человек. Люди здесь всегда жили дружно, акция же Басаева в одночасье заставила их вспомнить кто есть кто. Я долго буду помнить старушку — чеченку и ее внучку Фатиму, обе они, оказавшись, наконец, на свободе, обнимали меня за плечи и боялись хотя бы на шаг отойти в сторону: не обрушится ли на «лиц кавказской национальности» слепая месть? Слава Богу, обошлось. Но надолго ли? Гнев тех, кто потерял близких, нелегко умерить…

…На казачьих митингах иные «горячие головы» требовали воздать чеченцам кровь за кровь. Однако, по счастью, здравый смысл большинства брал верх…

…А там, где развертывалось главное действие драмы, где во время перестрелки звучали приказы террористов: «Русские суки — на окна!», где смерть в любую минуту могла настичь любого из заложников, были свои безвестные пока герои. О них рассказывали скупо: еще не прошел шок от случившегося, и месть чеченских боевиков не каралась досужей фантазией… Известно, что были среди заложников люди, которые готовились активно сопротивляться. Нескольким из них врачи выдали больничные пижамы, чтобы не отличались от пациентов. Уже действовал подпольный «штаб сопротивления», наладивший контакты с российскими командирами, — этот контакт обеспечивали отчаянные ребята — связники, тайно курсировавшие в больницу и обратно под огнем с обеих сторон.

…Шамиль думал, что вернется домой героем, но чеченца никогда не назовут героем того, кто прикрылся беззащитными», — сказал рядом кто-то в толпе на улице Калинина. И тогда я вспомнила записку, которую Шамиль оставил мне как свое завещание, думая, что не вернется живым. В записке говорилось, что нет на свете ничего дороже свободы, пусть даже приходится платить за нее жизнью. Гордые слова, но все же прав, пожалуй, мой собеседник в толпе: свобода не мыслима без достоинства, а достоинство не совместимо с безжалостностью…»

Но, к сожалению, ИТАР-ТАСС передавал информацию о том, что «Ясиры Арафаты» есть и у чеченского народа: «…Около здания миссии ОБСЕ в Грозном, где проходили переговоры между правительственной делегацией России и представителями Джохара Дудаева о мирном урегулировании кризиса, выборах в местные органы власти, будущего политического устройства Чечни и политического будущего Дудаева, сложилась нервозная обстановка. Несколько сотен жителей Грозного провели несанкционированный митинг и попытались прорваться через оцепенение милиции к этому зданию. Толпа была остановлена предупредительными выстрелами вверх.

Большинство митингующих, среди которых немало женщин, были настроены агрессивно и выкрикивали ан-тироссийские лозунги. У многих из них в руках портреты Джохара Дудаева и Шамиля Басаева».

«И поделом, — думал Игорь. — Когда ранят зверя, он становится в десять раз злее. А здесь человеки! Мне стыдно за правителей. Сколько на их совести смертей! Проститутки продажные! Чтобы удержаться у «кормушки», военный геноцид развязали… И ведь не зайдешь к Ельцину и не скажешь: «Мужик, ты скурвился!» Не пустят меня в царские хоромы. Стыдоба! Пора трубить сбор — народное Вече! И гнать в три шеи кровопивцев… Выборы миротворца не сразу залечат раны России, начинать выздоравливать позарез надо… Самая пора сейчас удалить гнойный политический аппендицит…»

Физические язвы зарубцовываются скорее, чем раны, нанесенные душе. Душевные надломы еще долго могут отдаваться эхом в следующих поколениях. Преступно было начинать войну в Чечне, войну в собственной стране, против собственного народа, преступно было проиграть эту преступную бойню. Так, может быть хватит преступлений?

«Страшное дело происходило на глазах, — размышлял Москаленко. — По заявлению Басаева, боевики по пути в Буденновск каждому посту ГАИ платили по 100 долларов. Заранее послали чеченцев-разведчиков, купили у врачей в больнице подвал под склад, завозили потихоньку туда оружие и боеприпасы. А почему кэгебешники проворонили операцию? К великому огорчению, последствия чеченской войны перешли все границы. Любого сегодня спроси — чертыхнется в след: «Дожились! Додемократи-лись!..» «Почему жизнь складывалась так, что не успеешь к счастью дотянуться, как стеной на пути вырастало несчастье? — мучился Игорь. — И куда не ткнешься — лоб расшибешь…» Он понимал, что развязанную в горах войну теперь спустили в русские селения. И значит «маршал» Грачев неслучайно ехидно улыбался по телеку: «Нет, переговоры в Буденновске не помогут, штурмовать надо…»

Штурм рисковый с захватом первого этажа лечебного учреждения состоялся. Правда от корки до корки о нем мы узнали и от журналиста Луизы Гладышевой в очерке «Больница»:

«.. И пошел штурм… По приказу «стрелять!» одного боевика убили и больше двадцати заложников, а сколько еще ранили… Медсестру Изабеллу Беленину убили, электрика Василия Ивановича Щербакова и главного механика Юрия Ивановича Васильева убили. Василий Иванович в первый год Отечественной родился, в нынешнюю войну, кавказскую, погиб. Вот судьба выпала… Доктора Васильева ранили, хирурга Веру Чепурину ранили. Тоже «свои» пули достали их. Медики последнюю операцию делали под сплошным огнем, на полу, в темноте, под отсветы пожара. Полтора часа стояли на коленях над раненными. Спасли. Кто считал, сколько они прооперировали? Надо было делать, и делали…