Чаткальский тигр - [5]

— Чтобы жизнь не была так несправедлива, — сказал Караджан.

У Хазратова вопросительно поползли вверх брови. Ожидая продолжения тоста, он молча смотрел на Караджана и Шишкина.

— Чтобы не терять безвозвратно то, что уже найдено. Или не находить вовсе…

Друзья протянули к нему рюмки. Звонко чокнулись. А Хазратов понимающе подмигнул Караджану.

Караджан выпил. Хазратов подал ему на вилке красную соленую помидорину.

Шишкин опять наполнил рюмки. Караджану страх как хотелось выпить, не дожидаясь тоста. И он протянул руку… Но лишь отодвинул рюмку кончиками пальцев.

Почему ему так не везет?.. Его сверстники давным-давно обзавелись семьями. Каждый свил себе гнездо, живет с женой. Вдвоем ведь и стариться легче. Взять хотя бы Шишкина. Какая чудная женщина его Галина! Без нее он ни шагу. Даже по мелочам советуется. Недаром же говорят: одна голова хорошо, а две лучше… А жена Хазратова, Гульбадан? Красивая, хозяйственная. А как нежна с мужем, какой уют создала в доме! Всякий холостяк позавидует. И остроумна: умеет поддержать любую беседу. И модно, со вкусом одевается, и стряпуха отменная. Готовит — язык проглотишь… Гульбадан гордится, что ее муж — инженер. А главное, уважает его как отца своих детей. Это каждый замечает, кто бывает в их доме. Гульбадан одна управляется со всеми делами в огромном особняке, где множество комнат и пышное убранство. Ни в одном углу у них не найдешь ни пылинки. Хазратов никаких забот с ней не знает. Для того Гульбадан и живет, чтоб угождать мужу да рожать ему детей…

Только Караджан все еще один.

II ЛИВЕНЬ

Весна не радовала. Обычно в эту пору шли обильные дожди, а нынче еще ни одной капли не упало на землю. Травы, опаленные солнцем, уже засохли, изжарились. Даже предгорья, холмистая степь и поля с яровыми начали желтеть, словно их разрисовывала не весна, а осень. Каждый год на тенистой стороне холмов вырастала густая трава выше колен, и люди успевали впрок запастись сеном для скота. Сенокос длился все лето — и не только в узких долинах Чаткальских да Чимганских гор, но и на возвышенностях Акса, Коксува, Пискома, Угама, Каранкульсая, Акташа, Саргардона, Акбулака. В неумолчный звон цикад и птичий грай вплеталась и песня кос. А сейчас что творится!

В народе говорят: петухи всюду кукарекают одинаково. Вот и в окрестностях Галвасая, как везде, безжалостный зной погубил почти всю растительность, окрасил склоны гор, покатые холмы в ядовито-желтый цвет пустыни. И только кое-где еще оставалась живая трава, радовала взгляд сочная зелень. Видно, и в этом зеленом мире выживают сильнейшие. Мохнатыми пучками сереет полынь, топорщит резные листья «оленья трава», манят бабочек и мух красные гроздья собачьих ягод, стелются по земле сорный горчак, солодка, вьюнок. Но ни одна скотина не решится утолить голод этими горькими травами. Только если ей занедужится, станет аккуратно выбирать среди них и срывать нужные. Жители гор с незапамятных времен знают, что горькие травы целебны. Эти былинки умеют вобрать в себя целительные соки земли и потому живучи. Недаром же в начале весны, когда высохли и исчезли повилика, одуванчики, колокольчики, а маки и желтые тюльпаны увяли, осыпались, не успев даже раскрыться, обильно зацвели бессмертник, колючая, как старая дева, кузиния да всевозможных оттенков васильки. Васильки на каждом шагу. Их запах напоминает степную мяту, а листья округлы, серебристы. Немало и сероватых, покрытых колючим пушком «медвежьих ушек», голубоватого цикория. А желтые ромашки, похожие на маленькие подсолнухи, пальчатая трава, выбросившая кверху свой зеленый зонтик, рыжие «лисьи хвостики», эремурус, мальва, розовый и белый шиповник цветут, как всегда, пышно и празднично, им и засуха нипочем. В лощинах, в тени холмов распустились, радуя глаз, боярышник и ежевика. Жизнелюбие и сила помогли этим растениям не позволить солнцу погубить без остатка красоту гор. И все-таки луговые травы погибли. И как ни прекрасны горы, как ни радуют они человека своей красотой, они должны ему служить. На протяжении тысячелетий кормят и одевают людей эти величественные великаны. Даже на неприступных вершинах Чаткала и Обикашка, надменно взирающих на долину сквозь облака, находят себе пристанища олени, снежные барсы и горные куропатки — кеклики. Да, горы — друзья человека, они доказали это. Вот и сейчас посылают в опаленную зноем долину прохладный ветерок.

На холмах и средь полей царит безмолвие. Лишь однотонно гудят провода высоковольтной линии, убегающей вдаль, да неумолчно выводят свою звень-песню цикады: «У-и-и-и-з-з-з… У-и-и-з-з-з…» Кажется, они внушают тебе: «Трудись, трудись!..» Звонко хрустит под ногами сухая трава. Прямо из-под подошв разлетаются в стороны десятки кузнечиков.

Но говорят же, что у каждого горячего дня есть холодный близнец. Сегодня с раннего утра из-за гор грациозно выплыли жемчужно яркие облака, пронизанные солнцем. Они плыли, как лебеди по синему озеру. Их стая стала копиться над долиной, густеть. Постепенно тускнели прямые, как кинжал, лучи горячего солнца и к полудню угасли совсем. Сделалось сумеречно. Из ущелий потянуло влажным ветерком. Над дорогами то там, то здесь стали взметаться кверху желтые столбы пыли и мусора, вскручиваемые вихрем, прозванным в народе «хороводом ведьм», и исчезали так же неожиданно, как и появлялись. Заморосило.