Чаткальский тигр - [139]

— Я-то понимаю. А поймут ли наши родители? Не скажут, что мы покинули их?

— Поймут.

— А сможем ли мы сами без них? Без Файзуллы Ахмедовича, без Амира Равнака-ака, без Ивана с Галиной?

— Думаешь, они туда не доберутся? Приедут! А Амир Равнак поэму пишет — обещал каждую главу мне первому читать.

— Наверно, героем ее являетесь вы?

— Ну и ну, думай, что говоришь! Он пишет о строителях Чарвака!

Гулгун с тихим смехом обняла мужа и прижалась к его груди щекой, будто прислушиваясь к ударам его сердца.

…Утром Караджан вывел из гаража простоявший столько времени, словно никому не нужный, старенький газик, и они с Гулгун съездили в Сиджак и Янгикурган. Навестили родителей и друзей, простились с ними. К полудню вернулись в Чарвак. Караджан оставил Гулгун дома, а сам побывал в управлении, на плотине, в гаражах, на строительстве ГЭС — всюду, где работали его соратники, его друзья. Сказав, что уезжает, со всеми сердечно простился. Когда возвратился домой, Гулгун уже сидела на упакованных чемоданах. На машине Садовникова они отправились в аэропорт Ташкента. И в тот же день, через сорок минут лёта на легком самолете, они уже были в Намангане.

* * *

Мингбаевых временно поселили в небольшой и невзрачной гостинице в райцентре.

На второй же день Караджан вместе с женой прибыл на плотину Чартакского водохранилища. Их глазам предстало жуткое зрелище. На подступах к забетонированному обводному тоннелю произошел обвал. Вырвавшийся сквозь промоину поток воды, равный реке Чирчик, образовал глубокий овраг. Караджан в сопровождении Инамджана спустился к промоине и внимательно обследовал ее. По сравнению с Чарвакской плотиной эта казалась совсем миниатюрной, и все же было ясно, что работа тут предстоит немалая. Без трех-четырех «БелАЗов» не обойтись. С обыкновенными самосвалами тут возни на несколько лет. Инамджан стоял возле него и ждал, что скажет новый начальник.

— Это не плотина, а груда наваленной земли, — заметил Караджан. — Придется все отгрести в сторону бульдозерами и уложить заново, трамбуя как следует.

Лицо Инамджана оживилось, он улыбнулся.

— Вполне согласен с вами. На это потребуется три года, я подсчитал…

— Постараемся строить быстрее. У нас нет иного выхода. Да поможет нам современная техника! — весело сказал Караджан.

Караджан смотрел на голубую воду, которая, натворив столько бед, текла теперь тихо, спокойно. Огляделся, всматриваясь в хребты Чартака, возвышающиеся в отдаленье, и едва различимые среди покатых холмов кишлаки.

Инамджан напомнил, что в штабе, должно быть, уже собрались люди и ждут его. Караджан повернулся и, сделав Гулгун знак, чтобы не отставала, зашагал в штаб. Но бульдозеристы, экскаваторщики, водители самосвалов ожидали его не в помещении, где было тесно и душно, а в небольшом скверике перед зданием. Приехали и представители райкома партии и облводстроя.

Заведующий отделом райкома представил собравшимся нового начальника строительства. Караджан рассказал немножко о себе, о том, что всем им предстоит сделать тут. После знакомства с коллективом он дал каждому бригадиру конкретное задание. Люди разошлись по местам, и тут же взвыли двигатели автомобилей, зарокотали бульдозеры. С ветвей деревьев взмыли ввысь перепуганные птицы, уже привыкшие к тишине, к ровному звону цикад.

Караджан и Гулгун сели в машину и поехали вдоль Чартаксая, чтобы осмотреть места, подвергшиеся наводнению.

Большая часть кишлака Кораскон, расположенная в низине, лежала в руинах. Лишь на возвышении сохранилось несколько дворов с садами. В тени деревьев стояли палатки, в которых жили люди. Вязкое месиво покрыло улицы. Снося остатки обвалившихся стен, трудились бульдозеры. К расчищенным площадкам подъезжали грузовики и сгружали жженый кирпич. Люди выглядели хмурыми и работали молча.

Прослышав, что в кишлак приехал инженер с женой и осматривает окрестность, к ним поспешил председатель колхоза Юсуфджан-ака, измучивший себя думами о том, что катастрофа может повториться. Он передал одному из джигитов кетмень, который держал на плече, вытер руки о полу халата и поздоровался с инженером, затем с его миловидной женой. Юсуфджан-ака поведал им подробности потопа. Указывая рукой на пустырь, где вместо домов возвышались кучи засохшей глины и лишь кое-где едва держались на столбах-опорах просевшие крыши, он рассказывал, чьи дома там стояли… Но как ни велико было бедствие корасконцев, на улицах, еще покрытых влажным илом, уже с веселым криком и смехом бегали и играли дети. Гулгун улыбнулась, задумчиво глядя на них, и машинально, незаметно для остальных, легонько провела ладонью по своему животу. Да, никакие трагедии, никакие утраты не могут убить в детях жизнерадостность. Детство остается детством. Муж и председатель колхоза, разговаривая, отдалялись, а она все смотрела на резвившихся ребятишек. «Да не увидеть вам больше горя», — подумала она и пустилась догонять беседующих на ходу мужчин.

Приблизившись к ним, она услышала, как один из колхозников, видимо приняв ее мужа за большое областное начальство, решительно говорил ему:

— Нам нужны цемент, кирпич, лес! — перечислял он, загибая на руке пальцы. — Песок и щебень мы как-нибудь добудем сами. А стройматериалы, пожалуйста, присылайте поскорее! Пока не кончилось лето, мы должны успеть построить себе дома. Так ведь, председатель? — неожиданно обратился он к Юсуфджану-ака.