Часы - [63]

— Добрый вечер, миссис Райвл.

— Что вам нужно? — спросила миссис Райвл куда менее приятным голосом, чем обычно.

— Я в Лондоне по долгу службы, — сказал инспектор, — и мне хотелось бы выяснить с вами парочку вопросов, так что я решил сегодня попытаться вас разыскать. На нижнем этаже… э-э… какая-то женщина сказала, что вы уже давно должны были вернуться.

— Ох, — сказала миссис Райвл. — Что ж, я не знаю… что ж…

Инспектор Хардкасл подвинул стул.

— Сядьте, пожалуйста, — вежливо сказал он.

Они вроде бы поменялись местами: он был хозяин, она гостья. Миссис Райвл села. Она подняла на инспектора тяжелый взгляд.

— Что за вопросы у вас, инспектор? — спросила она.

— Да так, — сказал инспектор Хардкасл, — всплывают разные мелочи.

— И вы хотите сказать, что они касаются Гарри?

— Совершенно верно.

— Тогда слушайте, — сказала миссис Райвл, воинственно поднимая голос и обдавая инспектора Хардкасла ароматом спиртного. — Он был моим мужем, но больше я не желаю о нем думать. Я дала о себе знать — или нет? — когда увидела в газете его фотографию. Я приехала к вам и все рассказала. Это было давно, а вспоминать мне ни к чему. Добавить мне нечего. Я рассказала, что смогла вспомнить, и все, знать ничего не знаю.

— Есть одна мелочь, — сказал инспектор Хардкасл. Говорил он мягко и словно извиняясь.

— Ах вот как, — сказала миссис Райвл довольно грубо. — Ну и что там у вас? Выкладывайте.

— Вы опознали в убитом своего мужа или же человека, с которым жили как муж и жена примерно пятнадцать лет назад. Так или нет?

— Думаю, что сейчас вы уже установили точно, когда это было.

«Вот ехидная штучка», — подумал о ней инспектор Хардкасл. Вслух он продолжил:

— Да, вы правы. Мы проверили. Вы поженились пятнадцатого мая тысяча девятьсот сорок восьмого года.

— Майские свадьбы всегда несчастливы, во всяком случае, так говорят, — угрюмо сказала миссис Райвл. — Мне она счастья не принесла.

— Но несмотря на прошедшие годы, вы сумели довольно легко опознать своего мужа.

Миссис Райвл, слегка смутившись, заерзала на стуле.

— Он почти не изменился, — сказала она, — он, то есть Гарри, всегда следил за собой.

— И вы смогли вспомнить особые приметы. Вы, кажется, написали мне о шраме.

— Верно. Был шрам за левым ухом. Вот здесь. — Миссис Райвл подняла руку и показала пальцем, где именно.

— За левым ухом? — Хардкасл сделал ударение на слове «левый».

— Э-э… — На мгновение она засомневалась. — Да. Кажется так. Да, я уверена. Конечно, в спешке можно ведь и запутаться. Но нет, шрам был слева. Вот здесь. — Она снова приложила палец к тому же месту.

— Вы сказали, что он порезался, когда брился?

— Совершенно верно. На него кинулась собака. Очень резвый у нас был пес. Все время прыгал — очень был веселый. Он-то и толкнул Гарри как раз, когда тот держал в руке бритву, и Гарри здорово порезался. Крови было! Порез зажил быстро, но метка осталась навсегда. — Теперь она говорила уже с большей уверенностью.

— Вот этот момент очень важен, миссис Райвл. В конце концов, люди иногда оказываются очень похожими друг на друга — прошло столько лет. Но если человек очень похож на вашего мужа, да к тому же у него шрам на том же месте — это уже делает ваши показания очень убедительными, не так ли? Кажется, мы и в самом деле сдвинулись с места.

— Очень рада быть вам полезной, — сказала миссис Райвл.

— А когда случилась эта история с бритвой?

Миссис Райвл с минуту подумала.

— Должно быть… наверное, месяцев через шесть после нашей свадьбы. Да, именно. Помню, собаку мы купили летом.

— Значит, примерно в октябре-ноябре тысяча девятьсот сорок восьмого года. Правильно?

— Правильно.

— И после того, как ваш муж оставил вас в тысяча девятьсот пятьдесят первом…

— Не столько он оставил меня, сколько я выгнала его, — с достоинством произнесла миссис Райвл.

— Да, конечно. Как вам угодно. Но как бы то ни было, с тех пор как в тысяча девятьсот пятьдесят первом году вы выгнали своего мужа, вы не видели его ни разу до тех пор, пока вам не попалась его фотография в газете?

— Да. Именно так я вам и сказала.

— И вы совершенно в этом уверены, миссис Райвл?

— Конечно, уверена. С того дня и до тех пор, пока я не увидела его мертвым, я ни разу не встречалась с Гарри Каслтоном.

— Видите ли, это очень странно, — сказал инспектор Хардкасл, — очень странно.

— Что?.. Что вы хотите этим сказать?

— Очень любопытная история с этим шрамом. Конечно, для вас, и для меня, это мелочь. Шрам и шрам. Но вот медики могут о нем кое-что рассказать. И знаете, они могут примерно определить, когда у убитого появился шрам.

— Не понимаю, к чему вы клоните.

— Все очень просто, миссис Райвл. Согласно заключению полицейского врача и еще одного консультанта, совершенно очевидно, что шрам за ухом вашего бывшего мужа появился лет пять-шесть тому назад, не раньше.

— Чушь, — сказала миссис Райвл. — Не верю. Я… Никто, кроме меня, не знает. Во всяком случае, когда…

— Итак, вам понятно, — продолжал Хардкасл ровным голосом, — что если шрам появился у вашего мужа — если этот человек ваш муж, — пять-шесть лет назад, то в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, когда вы расстались, его никак не могло быть.