Чарусские лесорубы - [97]

— А далеко еще до Чаруса?

— Нет, недалеко. Сейчас в горку поднимемся — и Чарус увидим.

— Тогда пойдем скорее.

Лиза выпустила из руки палку-поводок и пошла рядом с Ермаковым:

— Дай мне пилу-то, я понесу.

— Иди, знай, иди…. Неси вот лучше палку. Опирайся на нее, как на батог.

Вскоре сквозь пургу показались огни Чаруса. В ночной темноте поселок лесорубов обозначился редкими светящимися желтоватыми пятнами. Лиза пошла впереди.

— Что это ты мою пилу несешь, а я иду налегке, — опять сказала она.

Ермаков на это ничего не ответил, шагал молча, утопая в снегу, покачиваясь из стороны в сторону, точно пьяный. Лиза чувствовала себя виноватой перед ним и, чтобы хоть чем-нибудь помочь парню, протаптывала на высоких сугробах тропинки.

— Вот здесь, Сереженька, иди. Тут ноге потверже.

На вырубах перед Чарусом они оказались в бушующем снежном океане. Ветер сбивал с ног, хватал за одежду. Дорогу замело, и ее пришлось нащупывать батогом.

Паровой двигатель находился в деревянном рубленом помещении на берегу озера. У грязной, запачканной мазутом двери, освещенной электрической лампочкой, Ермаков глянул на часы-луковку. Было без пяти минут двенадцать.

— «Вход посторонним воспрещен», — прочитала вслух Медникова, глядя на жестянку, набитую на двери.

— Мы не посторонние, свои, — сказал Ермаков, взявшись за ручку двери.

Среди небольшого высокого помещения стоял пузатый, как бочка, вороненый котел с топкой под низом. Откуда-то из-за котла, обтирая руки тряпкой, вышел машинист: худощавый высокий мужчина лет тридцати пяти, в черном, лоснящемся от масла комбинезоне.

— Что скажете? — спросил он, оглядывая парня и девушку.

— Вы уже кончаете работу? — в свою очередь спросил Ермаков.

— Уже все. Сейчас ухожу. А вас что интересует, собственно?

Лиза вышла вперед со своей пилой.

— Вот видите, — начала она, — у пилы лопнула рама. Надо сварить, а без электроэнергии ее не сваришь. Мы пришли попросить вас, чтобы вы еще погоняли свою машину.

— Не могу! Что не могу, то не могу.

— Почему не можете?

— У меня и дров больше нет, и домой спешу. Ко мне брат на побывку из армии заехал. С сорок первого года не видались. Он только приехал, перешагнул порог, а я локомобиль пускать пошел… Как вы думаете, надо мне с братом повидаться или нет? Он, может быть, завтра обратно поедет, а мы с ним даже рта еще ничем не смочили. Понимать надо это дело.

— Мы понимаем, — сказал Сергей, — но нам тоже завтра с утра на работу. Мы соревнуемся, обязались давать по две нормы. Это, выходит, нам надо завтра дать триста двадцать кубиков. Задержитесь, товарищ машинист, на часик.

— С превеликим удовольствием бы, но… А вы подождите до утра. Утречком часиков в шесть локомобиль будет на ходу, и вы спокойненько сварите свою пильную раму и вовремя придете в лесосеку.

— Мы ведь не здешние. С Новинки.

— С Новинки? А как сюда попали?

— Пешком пришли, прямо с дороги.

— Вон что, вон что. А я смотрю, вы белехонькие зашли сюда, думал, где-то в снегу барахтались, баловались… Вон что, вон что… Так ведь у меня дров нет, чтобы гнать для вас машину. Дрова только к утру подвезут.

— А стащить где-нибудь нельзя?

— Где стащить? Разве в столовой? А ну-ка, идемте со мной. Оставьте пилу тут. Нас трое, по беремю захватим.

Машинист повел Ермакова и Медникову в поселок, привел к поленнице. Сам первый стал набирать сухие, звонкие дрова, накладывать на согнутую руку.

Вернувшись к локомобилю, он поставил условие:

— Буду гонять машину полчаса и ни минуты больше. За полчаса не справитесь — на себя пеняйте. У меня дома уже печку затопили и воду кипятят для пельменей. Ваше счастье, что вы новинские.

И загремел топкой.

Кузнец, он же электросварщик, крепко спал в своем домике на три окна. Огня не было. Ермаков постучал. Долго никто не отзывался. Наконец, в избе вспыхнул свет. В окне, разрисованном затейливой изморозью, точно кружевами, показалась тень.

— Кому там не спится? — послышалось из избы.

— Дядя, откройте побыстрее! — сказала Лиза.

Через несколько минут из избы вышел человек, скрипя деревянным протезом.

— Что вам надо, полуночники?

— Пришли за вами, дядя, — сказала Лиза. — Раму у электропилы сварить надо.

— Какая еще рама? Дня, что ли, для вас нет? Выдумали тоже! Приходите завтра.

— Нам с утра надо на работе быть.

— С утра все на работе будем, никто дома сидеть не станет. Придете к семи часам. Раму сварить недолго. Что это вы, сговорились, что ли, хряпаете рамы у пил? А потом ходите: завари, завари. Айдате-ка домой да спите.

— У нас дом-то в Новинке да в Сотом квартале.

— Так вы сейчас оттуда?

— Кабы не оттуда, не стали бы вас беспокоить.

— Так ведь свет-то вот-вот выключат. Уже первый час. У машиниста, видно, часы неправильные.

— Правильные. Мы его попросили погонять машину полчасика лишних, чтобы сварить раму.

— Как же это он мог согласиться, когда он у директора просил разрешение остановить двигатель в одиннадцать часов? Ведь у машиниста брат приехал… Погодите, сейчас оденусь. В одном месте лопнула рама-то? — спросил он на ходу.

— В одном.

…Электросварочная мастерская находилась недалеко от парового двигателя. В обшитом тесном помещении на земляном полу стояло несколько аппаратов на колесиках, похожих на миниатюрные вагончики, от которых вдоль мастерской по полу тянулись черные электрические кабели.