Чародей - [104]

Я полагаю, ты знаешь, что на самом верху в правительстве Канады – большая церемониальная шишка под названием «генерал-губернатор». Но ты наверняка не знаешь, что в этот раз – в прошлый раз, – в общем, когда назначали самого недавнего губернатора, то решили, что он должен быть канадцем. Так и вышло, и все напыщенные чучела дрожали от страха, что он окажется не совсем кошерным, или будет облизывать тарелку и есть горошек ножом, или еще в каком-то смысле недотягивать до важных вельмож, которых присылали на этот пост из дома, – с тех самых пор, как пост существует. Но отнюдь! Он все делает с большой помпой и с еще большей торжественностью, чем обычные генерал-губернаторы, и чувствует себя в этой атмосфере как рыба в воде – я полагаю, удивляться тут нечему, потому что он всю жизнь был послом и всяким таким. Но великая новость заключается в том, что группа каких-то патриотов хочет заказать его голову в бронзе для Национальной галереи, и для этой работы он выбрал Дражайшую!!! Это первое настоящее и важное признание ее таланта в Канаде.

Но нет добра без худа. Мы ожидали, что ее попросят поехать в Оттаву и устроить временную студию в резиденции правительства. Но нет – оказалось, что Его Милость часто бывают в Торонто – он здесь живет или жил до всей этой кутерьмы – и он сам будет приезжать к ней, когда получится. И еще она будет работать с фотографий и мерок, и таким образом сеансов, когда он будет ей позировать, понадобится штуки четыре. Пока все хорошо.

НО. Наступает великий день, и Его Милость должны прибыть к чаю. И он прибывает. Мы с Дражайшей три дня суетились, пытаясь понять, как его положено встретить. Она говорит, что при первой встрече мы обязаны сделать реверанс. А я говорю, что англичанка не может делать реверанс канадцу, даже высокопоставленному, – это противоестественно и сродни изнасилованию всех правил этикета и я на это не пойду даже под страхом смерти. Она говорит – ну хорошо, Чипс, испорть мой великий шанс, пускай никакие соображения многолетней дружбы тебя не останавливают, принципы превыше всего – и начинает прежалостно рыдать, вонзая мне в сердце семь мечей. Но как бы то ни было, этот день приходит, и о реверансе не может быть и речи, потому что Его Светлость входит прямо в дом, хватает меня за руку и говорит: «Мисс Рейвен-Харт, как я счастлив с вами познакомиться», и я не могла бы сделать реверанс, даже если бы хотела. Потом мы прояснили, кто есть кто, но вся торжественная встреча превратилась в хаос, потому что Его Превосходительство вслед затем представил своего секретаря, который также его сын, а потом своего адъютанта, и угадай, кто это был? Не угадаешь. Даже за миллион лет. Гасси Гриль!!!!!! [2]

Оказалось, что Гасси изначально должен был вернуться домой вместе с предыдущим ГГ, при котором служил адъютантом в течение двух лет, но попросил в Уайтхолле, чтобы его оставили еще на два года с новым генерал-губернатором, канадцем. Почему? Я сильно подозреваю, что Гасси испортил себе репутацию дома и решил залечь на дно на несколько лет. Ты не могла бы втихую навести справки? Нет ли в домашних графствах какой-нибудь загубленной девицы, чей отец разыскивает Гасси с кнутом в руках?

Ну, как бы там ни было, Гасси протягивает руку Дражайшей – спокойно, как кот лапу, – и произносит: «Да чтоб я так жил, это же Эмили Рейвен-Харт! Как дела?»

Ну, от его появления ее дела лучше не стали, это точно. Она побелела как простыня, но сохранила самообладание, и мы уселись пить чай и обсуждать, как будет проходить работа над шедевром. Но Гасси! Тот самый Гасси, из-за которого сложилось такое положение, что мы были вынуждены бежать!

Ты, наверное, не слышала этой истории. Рейвен-Харты держали ее в тайне. Но случилось все так. Дражайшая никогда особо не хотела выходить за Гасси, хотя обе семьи планировали это много лет: давняя дружба и деньги на его стороне, высокородное происхождение – на ее. Но после того как мы с Дражайшей познакомились в военно-транспортном корпусе, стало ясно, что вся история с Гасси – чудовищная ошибка и что мы с ней должны быть вместе – и это важнее всего на свете. То есть для меня важнее всего на свете, потому что моей бедняжке промыли мозги ее родители и ужасная компашка их круга из домашних графств, и она думала, что обязана стать женой Гасси, и не видела никакого другого выхода. Но она такая чувствительная, а он такой тупой урод, что это была бы полная катастрофа, и после того, как мы встретились, она это уже поняла, но все-таки думала, что обязана дойти до конца. Ты же знаешь, как сильны условности в подобных семьях. Просто сердце разрывается! (Мое-то уж точно.)

Кризис назрел ближе ко дню свадьбы – я гостила в «Аббатстве Кольни», поскольку мне предстояло быть подружкой невесты. Ты можешь себе представить? Я – в типичном уродском платье подружки невесты, выше и крепче всех остальных пяти трепетных стебельков? И еще я должна была играть роль друга семьи – помогать со всякими украшательствами, потому что у меня такие ловкие руки и прекрасный вкус на сочетания. Ну вот, до свадьбы оставалась пара ночей, и Гасси повел Дражайшую в сад, я полагаю – для романтического объятия, и все старые пердуны ухмылялись и лыбились, думая, до чего все это божественно и романтично.