Чабан с Хан-Тенгри - [8]

— Ну, тогда, может, поклонюсь, — засмеялся Эшим.

— Эй, бригадирова жена! Проходи сюда. И ты сегодня мне должна низко кланяться! — продолжая шутить, крикнула Айымбийке жене Эшима, входившей в зал.

— Что такое стряслось? — спросила та.

— Я от тебя сегодня мужа уведу.

— Думаешь, что не найдется человека, который за себя постоять сумеет? — затараторила жена Эшима. — А кто у председателя отпрашивался на два дня, а пропал на три? А кто сегодня, когда перебирали семена, ушел с работы после обеда, ссылаясь на гостей? Не видишь, что у тебя в волосах сидит верблюд, а на чужих соломинку замечаешь.

— Хватит, дорогая! Не буду! Помолчи…

Шутки, колкие реплики, смех все больше заполняли зал.

— Ой, Эшим! Ты в своем докладе разделай эту старуху, спасения от нее нет, — пошутил над своей женой Эреше, человек лет пятидесяти, с небольшим.

— Дядя Эреше, я про нее все в своей тетради записал, — отозвался Эшим, — о тетушке обязательно скажу. Особенно интересный рассказ о том, как она хотела украсть мак…

— Да ну вас к шайтану! — чувствуя себя неловко, вмешалась жена Эреше. — Я случайно полную чашку мака оставила у арыка, а потом никак найти не могла. Насилу разыскала…

— Обманывает она! Мы свидетели тому, как она хотела украсть мак, — подхватили сидящие рядом женщины.

Девушки и молодые джигиты собирались маленькими стайками и, смущаясь от присутствия старших, вели между собой тихие разговоры, иногда негромко смеялись.

Занавес раздвинулся, вспыхнула люстра и залила притихший зал ярким светом.

Заведующий клубом Асанкожо, поставив на красное сукно стола графин с водой и стакан, ушел со сцены. Из-за кулис появился председатель колхоза Кенешбек Аманов.

— Уважаемые колхозники, — обратился он к собравшимся, — не подумайте, что это обычная «агитация» Кенешбека. Не могу подобрать слов, чтобы высказать свою радость… Вы пришли сюда точно в назначенное время в культурном, опрятном виде, как будто собрались на праздник, а не на производственное совещание…

— Благодарим вас за то, что приучаете! — крикнул Эреше, и в ту же минуту зал шумно зааплодировал.

— Колхозное собрание считаю открытым. Прошу выдвигать кандидатуры в президиум.

— Кенешбек Аманов!

— Айкан Медерова!

— Эреше Омурбаев!

— Нет возражений против этих трех кандидатур?

— Нет, нет!

Когда президиум занял места за столом, председатель сказал:

— Товарищи, я хочу напомнить. Этот чудесный зал всегда в чистоте содержит тетушка Айтбюбю. Прошу уважать ее труд и поэтому не курить, не выплевывать на пол насыбай[3], не грызть семечки.

— Калыйкан щелкает семечки, как корова силос! — громко раздался голос Айымбийке, вызвавший дружный хохот в зале.

— Ах, ты, дожить бы мне до твоей смерти… Заметила только меня. В прошлые годы ты не хуже меня щелкала! — Калыйкан вскочила с места, бросила злобный взгляд на Айымбийке, потом повернулась в сторону президиума. — Слушай, председатель, если я не буду грызть семечки, у меня начнется изжога. Знает эту мою болезнь и эта паскуда, но делает вид, что первый раз слышит. Разреши мне щелкать, с Айтбюбю ничего не случится, если разок уберет за мною. Ведь недаром же ей трудодни выписывают!

Пока женщина это выкрикивала, с ее губ на пол падала шелуха семечек.

— Что ж, идет! Если в зале только одна вы семечки грызете, то я сам готов за вами убрать, — сказал Кенешбек.

Калыйкан, не заметив в тоне председателя иронии, с победным видом посмотрела на Айымбийке и села на место. А потом обвела остальных торжествующим взглядом и бойко продолжала грызть семечки.

— Товарищи, на повестке дня два вопроса, — снова начал председатель, когда зал успокоился. — Первый — месячный отчет полевых бригад и утверждение плана предстоящих работ, второй: о Темирболоте Медерове.

— Давно пора этого недоноска, пиявку вместе с матерью уничтожить! — оглушительно закричала Калыйкан. — А вы еще эту дрянь избрали в президиум!

— А ну, уймите Калыйкан!

— Пусть уйдет с собрания!

— Таких бессовестных надо гнать не только с собрания, но и из колхоза.

— Правильно! — кричали в зале.

— Товарищи! — Кенешбек зазвонил в колокольчик. — Наберитесь терпения. Мы рассмотрим все ваши предложения. А сейчас прошу ответить: у вас нет возражений против этих двух вопросов?

— Нет!

— Поддерживаем!

— Тогда повестка дня принимается, — сказал Кенешбек и предоставил слово бригадиру первой бригады.

— Товарищи колхозники! Обычно я вас вижу на поле во время работы. Один раз в месяц — в этом зале, веселых, радостных и довольных. Прошло то время, когда бригадир бегал от дома к дому и упрашивал каждого выходить на работу. Теперь все по-другому: бригадир только в поле выезжает, а вы уже давно там. Мои обязанности несложные: показать вам, какую работу и где надо делать. Вы работаете дружно и усердно. Поэтому и жизнь у нас пошла хорошая. Большинство колхозников перевыполняет нормы. План, который утверждали на прошлом собрании, наша бригада перевыполнила. Зерно перебрали раньше срока. Уборку, мелкий ремонт сараев закончили на прошлой неделе. С полей сено свезем в сарай на этих днях. Вся бригада работает дружно, ни на кого пожаловаться не могу. Это все, что я хотел сказать, — закончил свое сообщение бригадир.