Чабан с Хан-Тенгри - [6]
Жанаргюл повернула к дому директора школы.
— Ну что ж, мой сын!.. Когда ты кончишь лить слезы и станешь человеком? Другие ребята первоклассники охотно ходят в школу, а ты каждое утро распускаешь нюни… Это все бабка! Все приговаривала: «Солнышко мое, кого мне еще, кроме тебя, ласкать и миловать!..» И вот как избаловала!.. Если у директора школы такой неслух, то что можно требовать от других детей? — ворчал Садыр Калмурзаев, сорокапятилетний низкорослый человек с коротко подстриженной черной бородкой.
Он был полуодет, собирался только натягивать сапоги, когда дверь широко распахнулась.
Садыр и его жена никого не ждали в такой ранний час и застыли от удивления, увидев входящую Жанаргюл.
— А, товарищ Жанаргюл! — наконец пришел в себя Садыр. — Зачем пожаловали в такое раннее время? Все ли в порядке? — беспокойно спрашивал он, поблескивая узкими черными глазами.
— Все, все в порядке, Саке. Вы когда собираетесь идти в школу?
— Что все-таки случилось? У меня сегодня нет уроков. Да и в канцелярии меня не ждут. Я хотел съездить в Пржевальск, спешу. А, посмотрите, что вытворяет этот щенок! — внезапно отвлекся Садыр, ткнув пальцем в угол, где медленно одевался его сын — мальчик лет девяти. Потом он снова перевел взгляд на Жанаргюл: — А что, ваше дело очень спешное?
— Можно сказать, что спешное. Вопрос о Темирболоте…
— О аллах, неужели еще что-нибудь стряслось? — быстро проговорил Садыр и вскочил с места.
— Эта язва обязательно набедокурит! — выкрикнула резким голосом жена Садыра и, вытаращив глаза на мужа, возмущенно пробормотала: — Сколько раз я предупреждала: прогони его из школы в шею, иначе из-за него сам лишишься места. Вот теперь расхлебывай сам, — она демонстративно удалилась в другую комнату.
— Да что же это за напасть… — Садыр снова сел, беспомощно разводя руками.
— Видно, «догадливость» вашей жены напугала вас до смерти! Ничего особенного с Темирболотом не произошло. Я пришла позвать вас в школу. До начала уроков надо посоветоваться. Я позову сейчас завуча, секретарей парткома и комсомольского комитета.
Жанаргюл скрылась за дверью.
Жена Садыра снова пришла из другой комнаты и набросилась на мужа:
— Что я тебе говорила? Разве мои слова не подтвердились?
— Да провалиться тебе сквозь землю! Язык мой устал объяснять, что, прежде чем судить, рядить и раскраивать, нужно всегда хорошенько выяснить, о чем идет речь. Всегда приходится из-за тебя краснеть, трещотка! Пора тебе за ум взяться! Кончала бы свои наговоры!
— Что? Уж не из-за моих ли слов ты директором быть перестанешь? Или тебя беспокоит, что ты опозорился перед этой красоткой? Знаю я тебя… Ты к ней неравнодушен! Что ж, можешь к ней переезжать! Только этого своего проклятого забери с собой!
Окончательно рассвирепев, она подбежала к сыну, который не спеша продолжал одеваться, стукнула мальчика по спине.
Тот оглушительно заревел.
— Эх, бедная моя головушка!.. Видно, придется мне целый век слушать твои вопли! — Садыр быстро накинул пальто.
— Упаси аллах! Можешь не страдать! Тебя же твоя новая жена позвала, беги за ней скорее.
Садыр в сердцах плюнул и выбежал, хлопнув дверью.
Садыр по натуре был человеком трусливым и беспокойным. Если из района требовали какие-либо сведения и материалы, он места себе не находил и другим не давал покоя, пока все не было готово. Если кто-нибудь в шутку замечал: «Саке, в районе говорят, что в работе твоей школы много недостатков», — он ночи не спал, все прикидывал — про какие это недостатки речь.
«Опять вопрос о Темирболоте! Что еще такое? Эта женщина чего-то не договаривает… А что, если права моя болтливая жена?! Тогда я пропал… С Темирболотом-то ничего не случится, а я как пыль вылечу из школы!» Трусливые мысли мелькали в голове Садыра, пока он быстро бежал к школе, перебирая маленькими короткими ногами. Снег от его шагов поскрипывал.
— Простите меня! Я заставил вас ждать… — на ходу бросил Садыр, поспешно проходя из учительской, где собрались люди, созванные Жанаргюл, в свой кабинет.
Первым за Садыром прошел Акылбек, завуч школы. Он повернул в кабинете директора выключатель и, протягивая руку Садыру, сказал:
— Здравствуйте!
— Здрасте, здрасте! Так заторопился, что забыл поздороваться… Просите всех… Прошу простить! — Садыр пожал всем по очереди руки. — Прошу садиться…
— Вы из тех людей, — смеясь, сказал Акмат, секретарь парткома и преподаватель географии, — которые, услышав, что из Самарканда Самак[2] идет, начинают кричать, не разобравшись: «Из Самарканда саман летит». Поэтому вам все простительно… — Он сел на диван.
Слова Акмата Садыру не понравились: зачем подшучивать над ним при Жанаргюл, которая приехала в аил совсем недавно и еще во многом не разбирается? И еще неизвестно, что она станет говорить о Темирболоте. Словом, обстановка, по мнению Садыра, для шуток была неподходящей.
Садыр опустился в недавно купленное кресло и взглянул на Жанаргюл, как бы приглашая: «Ну, начинай, выкладывай». Все присутствующие вслед за Садыром выжидающе посмотрели на новую учительницу.
— Ну что ж, товарищи, — начала Жанаргюл, — думаю, что мне удалось выяснить причину «непонятного баловства» Темирболота. Он никогда никому в ней не признавался, считая, что говорить об этом стыдно. Он даже на вопросы матери отмалчивался в течение последних двух лет. Оказывается, Белек и другие мальчики со слов Калыйкан дразнили Темирболота, наговаривая напраслину на его мать. В отместку он их не раз избивал… А что вы делали? Например, директор школы и завуч. Вы уже давно работаете в школе, а что вы знаете о внутреннем мире своих учеников?! Что знаете вы о жизни Темирболота? Пытались ли вы поговорить с ним по душам? Ни разу! Вы только и ставили вопросы о его поведении на собраниях и заседаниях, а чего добились? Закрепили за ним дурную славу «отчаянного шалуна». Сами довели мальчика до того, что он хотел убить мать и бежать из дому.
