Цесаревич Вася - [37]

Дуэльную пару именно барон Хрущёв-Кольский преподнёс, сопроводив пояснениями:

— С помощью этих пистолетов Наталья Александровна Дубельт отомстила за смерть своего отца Александра Сергеевича Пушкина. Из левого она застрелила Дантеса, а из правого Геккерена. С тридцати шагов точно в голову! По движущейся мишени!

— Спасибо, Никита Сергеевич, — искренне поблагодарил Красный. — Возможность решать проблемы на расстоянии ценилась во все времена.

— Если бы можно было решить проблему норвежских браконьеров при помощи пистолетов, — грустно вздохнул Хрущёв. — С ними и пулемёты не всегда справляются!

Василий хотел посоветовал ставить на рыболовецкие суда ракетные установки, но вспомнил, что их сняли с вооружения ещё при Николае Первом в связи с развитием нарезной ствольной артиллерии. Когда-то ракета была самым дальнобойным оружием, но теперь проигрывала пушкам по всем параметрам, включая дальность, точность, и вес взрывчатого вещества. Если Никите Сергеевичу очень нужно, он сам догадается обратиться на склады, а если не найдёт ничего подходящего, то оплатит разработку новых образцов. Чего-нибудь вроде реактивных снарядов времён Великой Отечественной войны, которой, дай бог, в этом мире не будет.

— Друзья мои, — объявил император., - прошу всех за стол, где мы поднимем бокалы за сегодняшнего именинника, моего сына и наследника Василия Иосифовича. И ещё об одном прошу — пусть для всех он ещё немного побудет обычным гимназистом Василием Красным. Совсем немного, до первомайского весеннего бала в Гатчине.

Гости с пониманием покивали, и поспешили к столу, накрытому в соответствии со знаменитой рекомендацией ректора Московской медицинской академии профессора Булгакова. В предисловии к очередному переизданию книги Елены Молоховец «О вкусной и здоровой пище» Михаил Афанасьевич писал: — «Холодными закусками и супом закусывают только недорезанные жандармерией республиканцы. Каждый уважающий себя человек оперирует закусками горячими».

После шестнадцатого тоста Василий перестал реагировать на окружающую действительность, и вернулся из путешествия в себя только с началом музыкальных поздравлений. И тут выяснилось, что у Красного великолепный слух, болезненно реагирующий на фальшивые ноты. Вдруг захотелось зарядить один из подаренных бароном Хрущёвым пистолетов, и опробовать точность на Анастасе Ивановиче Микояне, исполняющем алябьевского «Соловья» под аккомпанемент усевшегося за белый салонный «Штайнгребер» барона Кагановича.

— Вам тоже тяжко это слушать, Василий Иосифович? — незаметно подошедший Поликарпов дотронулся до плеча Красного. — Его Императорское Величество намекнул мне на новую и перспективную работу, связанную с нашим прошлым разговором. Где мы можем это обсудить в тишине и покое?

— В библиотеке, — кивнул Василий, и поднялся из-за стола.

К сожалению, этим он привлёк внимание императрицы Татьяны Николаевны, громко объявившей:

— А вы знаете, господа, Василий неплохо поёт. Уже в пятилетнем возрасте он исполнял арию Евгения Онегина! Вася, спой нам что-нибудь. Вася, ну пожалуйста, сегодня же твой день.

— Пой, Вася, пой! — поддержали матушку младшие сёстры.

Красный беспомощно огляделся по сторонам в поисках поддержки и понял, что похож на поверженного гладиатора, обречённо взирающего на указывающие вниз большие пальцы зрителей Колизея. Прошёл к роялю, сел, и опустил руки на клавиши, вспоминая, умеет ли он вообще играть. Пальцы независимо от желания выдали незнакомую музыку, и в голове внезапно возникли слова ещё не написанной ни в этом, ни в том мире песни. Наверное магия сыграла такую шутку, подключив Василия к единому информационному пространству, где нет разделения на прошлое и будущее.

Когда вода всемирного потопа

Вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока

На берег тихо выбралась любовь

И растворилась в воздухе до срока,

А срока было сорок сороков.

И чудаки — еще такие есть —

Вдыхают полной грудью эту смесь.

И ни наград не ждут, ни наказанья,

И, думая, что дышат просто так,

Они внезапно попадают в такт

Такого же неровного дыханья…

Вася тоже растворился. Растворился в музыке и в песне, и не заметил внезапно обрушившуюся тишину, в которой оглушительно громко потрескивали горящие в камине поленья. А когда отзвучала последняя нота, наваждение разрушил негромкий голос генерала Дзержинского:

— Господа, напомните мне завтра, чтобы я арестовал Утёсова.

— За что, Феликс Эдмундович? — спросил кто-то.

— За чуждый нам джаз.

А где-то вне времени и пространства похмельные мойры пытались разобраться в запутавшихся нитях человеческих судеб. И так пробовали, и этак, но всё безуспешно.

И вот самая старшая из них устало махнула рукой:

— Да и хрен с ними, девки, и так сойдёт. Нас же всё равно никто не проверяет, наматывайте как есть.

Глава 9

Глава 9

Утром Василий собирался в гимназию, и перебирал в памяти события вчерашнего вечера, плавно перешедшего в сегодняшнюю ночь. После выступления виновника торжества музыкальная часть праздника как-то быстро сошла на нет, но разговоры об искусстве не прекратились. Барон Хрущёв-Кольский клятвенно пообещал Феликсу Эдмундовичу список художников-абстракционистов, по его мнению гораздо более чуждых, чем какой-то там пошлый джаз.