Цена любви - [9]

Впереди бежал суетливый шемит, расталкивая зазевавшихся прохожих, следом с неприступным, надменным видом шествовал придворный маг, за спиной которого, словно его тень, маячила высокая чернокожая фигура раба. Амалес был глубоким стариком с выцветшими седыми космами и куцей бороденкой, но на удивление твердой походкой и юношеским блеском черных глаз. Чем ближе они подходили к базару, тем быстрее росла вокруг толпа горожан, и киммериец, оставаясь вне поля зрения чародея, смог приблизиться к нему почти вплотную, так что их разделяло всего пять-шесть шагов.

Базарная площадь, невзирая на жаркий день и непереносимую духоту, гудела от многих сотен голосов. Кричали продавцы, расхваливая свои товары, надсаживая глотки, ругались иноземные купцы и сборщики пошлин, истошно вопили страдающие от зноя ослы.

Встречные потоки людей всякого рода и звания текли меж торговых рядов, постоянно сталкиваясь и задевая друг друга локтями, ругаясь и сквернословя на всех мыслимых языках Хайбории. Ловкие карманники ныряли в толпе, собирая свой урожай. Именно здесь Конан некогда повстречался с Фарзихом, случайно поймав того за руку, когда воришка пытался срезать кошелек киммерийца, но не сдал в лапы стражников, и между киммерийцем и бродягой завязалось подобие дружбы.

Где-то ржали лошади, скрипели огромные колеса, груженных товарами повозок, громко хлопали хлысты погонщиков и работорговцев.

Неистово блеяли овцы в загоне, предчувствуя свой скорый смертный* миг. Словно военный корабль, разрезая волны толпы, прошел отряд блюстителей порядка во главе с пожилым командиром, щедрым на зуботычины и пинки.

Человек, попадавший сюда впервые, сразу терялся среди этой суеты, и людская река мотала его, словно щепку по волнам, пока измученного и оглушенного не выплескивала в какую-нибудь тихую гавань, где он тут же становился легкой добычей предсказателей, гадалок и шарлатанов. Но придворного мага народ обходил стороной. Конечно, его сразу узнали, и по толпе пополз зловещий шепоток. Услужливые торговцы завопили с удвоенной силой, во что бы то ни стало стараясь привлечь внимание столь знатного господина.

Однако Амалес обращал на их вопли внимания ничуть не больше, чем на пыль у себя под ногами. Останавливаясь перед лавкой с приглянувшимся ему товаром, он кивком головы отдавал приказ, и слуга-шемит тут же летел его выполнять, а уж как умеют торговаться шемиты — известно всем.

Лучшего места для убийства было не найти, и скрыться в толпе не составит труда.

Конан разрывался между жаждой отмщения и здравым смыслом, понимая, что так он не вернет себе ни золото, ни изумруд. Пока он размышлял, Амалес что-то почувствовал и с тревогой закрутил головой по сторонам. Киммериец едва успел спрятаться за крупом стоявшей поблизости лошади.

Маг прочесывал взглядом толпу и все сильнее хмурил брови. Что-то коротко бросив шемиту, он скорым шагом направился к выходу, и только оказавшись за пределами площади, остановился и позволил слугам себя догнать. Потом он отпустил их домой, а сам пешком отправился во дворец. Конан неотступно следовал за ним, став осторожнее в десять раз.

Вблизи дворца слонялось столько солдат, что киммерийцу с трудом удалось проскользнуть незамеченным и при этом не отстать от Амалеса.

Придворный маг совсем недолго пробыл во дворце.

Сегодня правитель Заморы устраивал охоту, и весь двор отправился вместе с ним. Варвар чуть не прозевал Амалеса на обратном пути. Тот воспользовался любезным приглашением государева судьи и вместе с ним в крытой повозке, запряженной парой гнедых жеребцов, поехал к вельможе на ужин.

Уже вечером повозка отвезла чародея домой.

На Шадизар спустилась ночь. Улицы опустели. День ничего не принес киммерийцу, и Конан уже подумывал, в каком месте ему лучше перелезть через стену, как вдруг ворота открылись, и из них появился Амалес верхом на пегом муле.

«Куда бы это он, на ночь глядя?» — задумался киммериец и последовал за магом.

Они прошли улицей Семи Врат, пересекли сады Асира и повернули в сторону городских бань. Амалес вел себя как-то странно, он явно нервничал и с беспокойством оглядывался через плечо, как будто чувствовал, что за ним идет слежка.

Конан, не отставая, шел за ним, держась все время в тени.

Но чем дальше они уходили, тем мрачнее становился варвар. А когда маг остановился и постучал в дверь знакомого дома, сердце Конана заколотилось быстрее, и гнев обуял его с новой силой.

Слишком хорошо киммериец знал этот дом, куда еще в начале лета входил желанным гостем. Свежи были в памяти воспоминания о прекрасной Лии, самой дорогой куртизанке Шадизара.

За ночь, проведенную с нею, знатные мужи города готовы были отдать все сокровища мира, но киммерийцу это счастье доставалось бесплатно.

И все же им суждено было расстаться, однако Конан об этом не жалел. Слишком все у них зашло далеко, и капризная, своенравная Лия решила наложить на него свои нежные, но цепкие руки.

Она хотела, чтобы он принадлежал только ей, но варвар на этот счет был совсем иного мнения. Дело дошло до скандала, который учинила его милая подруга. Конан просто собрался и ушел, не сказав ей ни слова. Говорят, она потом его долго искала, специально наняла людей, но он не пожелал вернуться.