Цена любви - [8]

Конан терпеливо вливал ему в рот каплю за каплей, пока баклага не опустела на четверть. Наконец вино добралось до неповрежденных тканей и возымело свое действие.

Газим открыл глаза и встретился с напряженным взглядом киммерийца.

— Из-за тебя… — прошелестели его полумертвые губы.

— Кто здесь был? — беспощадно спросил Конан, приблизив ухо к самым устам чародея.

— Огненный демон… — выдавил Газим и надолго замолчал, только тяжелое прерывистое дыхание говорило о том, что он все еще жив.

— Ты узнал имя человека? — Конан был непреклонен.

— Амалес… демон — его работа. Он нашел меня… Почувствовал заклинание. Я справился… Это нечестно… всего десять золотых… Вот, возьми…

Конан проследил за взглядом Газима. Маг, не в силах пошевелить рукой, разжал пальцы — его ладонь сжимала злополучную ореховую безделушку.

Конан спрятал ее в карман и поднялся на ноги.

— Ты честный человек, Газим, хоть и маг. Если это тебя утешит, то, клянусь жезлом Митры, смерть твоя не сойдет с рук Амалесу… — Киммериец хотел еще что-то добавить, но заметил, что маг его больше не слышит — душа несчастного отошла в небесные чертоги Бога Света.

Конан покинул дом Газима и медленно побрел по улице.

Итак, Амалес. Имя этого чародея было на устах всей Заморы. Звезда его внезапно появилась на небосводе и вспыхнула с такой неистовой силой, что свет ее был заметен даже в самых глухих трущобах Скотного Двора. Новый придворный маг был фигурой деятельной и выдающейся. Его боялись все: от нищих побирушек до старших военачальников и верховных жрецов.

Он жаждал славы и власти, и в короткий срок получил то и другое, став главным советником и доверенным лицом правителя во всех делах государства. И хотя многим это пришлось не по душе, но никто не хотел связываться с придворным чародеем, ибо всем было хорошо известно, как расправлялся тот со своими завистниками и недоброжелателями. Теперь все вставало на свои места — разумеется, бойня в доме Хазиля была делом рук искушенного мага. Такая куча золота распалила бы алчность любого человека, будь то разбойник или чародей — в этом Конан не сомневался. Но как Амалес узнал о сделке, киммериец понять не мог, однако собирался выяснить в ближайшее время.

Незаметно для себя самого, ноги привели киммерийца в центральную часть города. Сюда не проникал тяжелый дух окраин. Улицы были чисты и опрятны, в каналах спокойно текла прозрачная, хрустальная вода. Умиротворенно журчали фонтаны в ореолах радужных брызг. Дворцы и роскошные дома за высокими неприступными стенами прятались в густой зелени садов и парков. Многочисленные стражники на улицах бдительно следили, чтобы взоры благородных господ не оскорблял вид нищих и бродяг и древками длинных копий гнали отсюда попрошаек.

По мостовым ходили важные вельможи в богатых одеждах и золоте, брели серые вереницы паломников.

Конан уже ловил на себе настороженные недовольные взгляды стражников, но не обращал на них особого внимания. Он знал, что его ищут, но ищут в другой части города. Шпионам правителя и в голову не могло прийти, что у варвара хватит дерзости явиться сюда и спокойно разгуливать по центральным улицам. Одежда Конана, хоть и лишенная лоска, была добротной и чистой, отнюдь не походила на нищенские лохмотья. Гораздо больше беспокоил охранников длинный меч киммерийца — оружие в руках такого гиганта могло лишить покоя кого угодно, и стражникам становилось неуютно при виде праздно слонявшегося у них перед носом варвара. Мирный внешний вид киммерийца их не мог обмануть — ведь никогда не угадаешь заранее, что может выкинуть дикарь.

Улица привела Конана к дому Амалеса — небольшому, скромному на вид особняку, спрятавшемуся в глубине тенистого фруктового сада. Известная всем скупость правителя была излюбленной темой для шуток заморийцев. Неудивительно, что маг решил поправить свои дела с помощью золота Конана.

Глухая кирпичная стена окружала сад со всех сторон, но ее Конан как бы не замечал. А вот присутствие двух гвардейцев возле чугунных ворот для себя отметил. Интересно, сколько их еще скрывается за стеной? К тому же Амалес наверняка окружил свое жилище какими-нибудь магическими ловушками, куда бы угодил любой несведущий человек.

Киммериец обошел дом вокруг и убедился, что смог бы в любом месте перелезть через стену. Но именно эта доступность и настораживала. Конан страшно хотел отомстить и вернуть свое золото, но вовсе не желал рисковать головой. Скорее всего, в своем доме Амалес чувствует себя, словно в крепости. Здесь не следовало спешить, и киммериец не торопился.

Конан вернулся к воротам, удобно расположился в тени фонтана на противоположной стороне улицы, где толпилось немало народа, и стал, не привлекая к себе внимания, осторожно наблюдать за домом.

Солнце уже высоко поднялось над Шадизаром, а в доме Амалеса так ничего и не происходило, будто хозяева его вымерли.

В полдень сменилась стража у входа, а сквозь ворота прошел отряд в двенадцать человек. Конан терпеливо ждал, наслаждаясь прохладой, в то время как весь город изнывал от жары.

И вот в середине дня его терпение было вознаграждено.

В воротах открылась небольшая дверца, и на улицу вышел сам Амалес в сопровождении слуги-шемита в длиннополом халате и чернокожего невольника, несшего огромную корзину на голове. Отдав какие-то распоряжения страже, вся троица неторопливо проследовала вверх по улице, направляясь к базарной площади. Конан покинул свое укрытие и пошел вслед за ними, держась на почтительном расстоянии.