Царский суд - [87]
Иоанн подал знак. В то же мгновение Никишка просунул голову в хомут.
Англичане недоверчиво улыбались за спиною царя, однако не спускали глаз со звонницы. Один из них перед самым полётом вдруг что-то резко сказал толмачу, остальные горячо поддержали его.
Переводчик подполз на коленях к царю.
— Басурманы челом бьют.
Грозный вскипел.
— Аль и сия потеха им не потеха?
Толмач съёжился, спрятал голову в плечи.
— Челом бьют на потеху. Не можно им глазеть на смерть человечью.
Иоанн ничего не ответил, только ткнул больно посохом в плечо толмача, вызывающе повернулся к гостям, ещё раз резко махнул рукою.
Никишка обошёл площадку, приделанную к основанию креста, поглядел вниз, измерил глазами расстояние.
Царица вскочила с кресла. От предстоящей потехи лицо её рдело и сладко падало сердце.
Никишка медлил, проверял крылья. Келарь стал на перила, высоко поднял голову, крикнул нетерпеливо и зло:
— Аль плетей дожидаешься?
Выдумщик гордо выпрямился, свысока оглядел притихшую внизу толпу, встал на перекладину креста.
— Дер-жи-и-ись! — Могуче крикнул, расправил крылья. — Держись!
Подпрыгнул, повис на несколько мгновений в воздухе.
Дикий вой прорезал поле, ледяным ознобом скользнул по сердцу толпы. Люди в смятении заметались, охваченные паническим ужасом.
Высоко в воздухе, точно невиданная гигантская птица из сказки, с головой человека, порхал, плавно снижаясь, Никишка.
Первыми очнулись английские гости. Обгоняя друг друга, они бросились из шатра навстречу холопу.
Царь, сдвинув брови, зорко следил за полётом. Когда мимо него пробежали иностранцы, довольно подмигнул Малюте, облизнулся, важно заложил руки в бока.
— Волил бы я увидеть такое в басурманской земле!
Никишка, сияющий, опустился на землю.
Толпа облегчённо вздохнула. Только один Калач скрежетал в бессильной злобе зубами.
Иоанн поднялся с кресла, выпрямил грудь.
— Волил бы я увидеть такое в басурманской земле!
Лицо его расплылось в самодовольной усмешке.
— Пускай, поганые, памятуют царя московского!
Вдруг по лицу его пробежала мрачная тень и испуганно забегали глаза. Он снял порывисто шапку, суетливо перекрестился, сел, уткнувшись подбородком в кулак.
Темрюковна недоумённо склонилась над ним.
Передёрнул нервно плечами, вытянул высохшие губы.
— Не Божье то дело. — И, чувствуя уже, как злоба подкатывается к горлу, сверляще процедил ещё раз: — Не Божье.
Взмахнул посохом, глубоко вонзил его в помост, вскочил, трясущеюся рукою ткнул в воздух.
Малюта с двумя стрельцами бросился в толпу, схватил Никишку, приволок к ногам Иоанна.
— Встань.
Холоп легко поднялся с колен, с сияющей улыбкой взглянул на царя, но тотчас же в ужасе отступил.
Блуждающим, помутневшим взором Грозный впился в лицо холопа.
— На крест взгляни!
Вытянул шею, часто задёргался клин бороды, на почерневшем лице бухли, суетливо расползались багровые жилы.
— На крест взгляни!
Сам повернулся к собору, ударил себя в грудь кулаком.
— Человек не птица — крыльев не имат!
Исступлённо затопал, выкрикивал хрипло, бессмысленно, обдавая Никишку брызжущею слюной:
— Не имат! Крыльев не имат! Не имат!
Упал неожиданно на колени, перекрестился, чуть приподнял голову. Остановившиеся зрачки жутко впились в Малюту.
— Малюта! — И, медленно разгибая спину, окрепшим голосом приказал: — Отруби ему голову!
Опричник подал стрельцам знак.
Притихшая толпа расступилась, пропустила окружённого конвоем Никишку.
Англичане, узнав через толмача о суде царя, о чём-то взволнованно зашептались. Один из них поднял крылья и подошёл к Иоанну.
— Ваше королевское величество.
Толмач перевёл.
— Чего им?
— Ваше королевское величество.
Англичанин умильно заглянул в лицо Грозного, перевёл взгляд на крылья.
— Продайте нам эту игрушку.
— Больно горазды... Все-то вы нехристи!
Вырвал крылья из рук, бросил их под ноги Вяземскому.
— Оные крылья, дьяволом сооружённые, завтра, после торжественной литургии, огнём сжечь.
ГЛАВА XIII
Темрюковна уехала последней с полёта. Она едва держалась в седле от усталости, вся опустилась и ослабела. Позади, сдерживая коней, трусили Хаят и телохранители.
За поворотом дороги дежурила Фима. Как только царица подъехала ближе, девушка бросилась перед нею на колени. Лошадь испуганно отпрянула, поднялась на дыбы. Темрюковна негодующе припала к гриве коня.
— Убрать её!
И больно хлестнула плёткой по спине Фимы.
— Царица! Дозволь челом бить, царица!
Умоляюще протянула руки, голос дрожал и прерывался от слёз.
Темрюковна свысока взглянула на Фиму.
— Никишка мой... выручи, царица-матушка... выручи перед царём.
— Встань!
Царица повернулась к телохранителям, глазами приказала им продолжать путь.
— Встань!
Девушка с трудом поднялась, закрыла руками лицо, всё тело дёргалось в судорожных рыданиях.
— Любишь? — Со стоном вырвалось из груди царицы.
Фима навзрыдней заплакала.
— Подойди поближе ко мне.
Наклонившись, царица прошептала:
— Жди его завтра на заре!
Пришпорила коня, гикнула, исчезла за тучей снежной пыли.
Девушка ошалело поглядела ей вслед, бросилась в сторону льнотрепальни, беспомощно опустилась на сугроб.
Ивашка подстерегал сестру, притаившись в овраге. Как только царица скрылась из виду, он побежал к Фиме.
Константин Георгиевич Шильдкрет (1896–1965) – русский советский писатель. Печатался с 1922 года. В 20-х – первой половине 30-х годов написал много повестей и романов, в основном на историческую тему. Роман «Кубок орла», публикуемый в данном томе, посвящен событиям, происходившим в Петровскую эпоху – войне со Швецией и Турцией, заговорам родовой аристократии, недовольной реформами Петра I. Автор умело воскрешает атмосферу далекого прошлого, знакомя читателя с бытом и нравами как простых людей, так и знатных вельмож.
Роман рассказывает о холопе Никишке, жившем во времена Ивана Грозного и впервые попытавшемся воплотить мечту человечества — летать на крыльях, как птицы. В основе романа — известная историческая легенда. Летописи рассказывают, что в XVI веке «смерд Никитка, боярского сына Лупатова холоп», якобы смастерил себе из дерева и кожи крылья и даже с успехом летал на них вокруг Александровской слободы.
Роман повествует о бурных событиях середины XVII века. Раскол церкви, народные восстания, воссоединение Украины с Россией, война с Польшей — вот основные вехи правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим.
В трилогии К. Г. Шильдкрета рассказывается о реформах, проводившихся Петром Великим, ломке патриархальной России и превращении её в европейскую державу.
Действие исторических романов Константина Георгиевича Шильдкрета (1886-1965) "Бунтарь" (1929) и "Мамура" (1933) уводит читателей в далекую эпоху конца 17 - начала 18 века. Тяжелая жизнь подневольного русского народа, приведшая к серьезным колебаниям в его среде, в том числе и религиозным; борьба за престол между Софьей и Нарышкиными; жизнь Петра I, полная величайших свершений,- основные сюжетные линии произведений, написанных удивительным, легким языком, помогающим автору создать образ описываемого времени, полного неспокойствия, с одной стороны, и великих преобразований - с другой.
Преобразование патриархальной России в европейскую державу связано с реформами Петра I. Это был человек Железной Воли и неиссякаемой энергии, глубоко сознававший необходимость экономических, военных, государственных, культурных преобразований. Будучи убеждённым сторонником абсолютизма, он не останавливался ни перед чем в достижении цели. Пётр вёл страну к новой Жизни, преодолевая её вековую отсталость и сопротивление врагов.
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Немецкий писатель Оскар Мединг (1829—1903), известный в России под псевдонимом Георгий, Георг, Грегор Самаров, талантливый дипломат, мемуарист, журналист и учёный, оставил целую библиотеку исторических романов. В романе «При дворе императрицы Елизаветы Петровны», относящемся к «русскому циклу», наряду с авантюрными, зачастую неизвестными, эпизодами в царственных биографиях Елизаветы, Екатерины II, Петра III писатель попытался осмыслить XVIII век в судьбах России и прозреть её будущее значение в деле распутывания узлов, завязанных дипломатами блистательного века.
Этот поистине изумительный роман перенесёт современного читателя в чарующий век, — увы! — стареющей императрицы Елизаветы Петровны и воскресит самых могущественных царедворцев, блестящих фаворитов, умных и лукавых дипломатов, выдающихся полководцев её величества. Очень деликатно и в то же время с редкой осведомлённостью описываются как государственная деятельность многих ключевых фигур русского двора, так и их интимная жизнь, человеческие слабости, ошибки, пристрастия. Увлекательный сюжет, яркие, незаурядные герои, в большинстве своём отмеченные печатью Провидения, великолепный исторический фон делают книгу приятным и неожиданным сюрпризом, тем более бесценным, так как издатели тщательно отреставрировали текст, может быть, единственного оставшегося «в живых» экземпляра дореволюционного издания.
Имя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905), одного из самых читаемых исторических писателей прошлого века, пришло к современному читателю недавно. Романы «Лжедимитрий», вовлекающий нас в пучину Смутного времени — безвременья земли Русской, и «Державный плотник», повествующий о деяниях Петра Великого, поднявшего Россию до страны-исполина, — как нельзя полнее отражают особенности творчества Мордовцева, называемого певцом народной стихии. Звучание времени в его романах передается полифонизмом речи, мнений, преданий разноплеменных и разносословных героев.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».