Царская Русь - [43]

Более сорока лет (1506–1548 гг.) длилось в Польше и Литовской Руси царствование Сигизмунда I или Старого. Подобно долголетнему царствованию его отца Казимира IV, оно значительно подвинуло вперед сближение Польской короны с Великим княжеством и подготовило их окончательную политическую унию. Сигизмунд почти все свое царствование должен был вести борьбу с возраставшими притязаниями строптивой польской шляхты. Благодаря своему уму и энергии он умел поддержать авторитет королевской власти. Тем не менее шляхетские сеймы продолжали забирать силу; особенно вторая половина этого царствования омрачена была разными неладами внутри государства. Обыкновенно значительную долю вины в сих замешательствах приписывают его второй супруге Боне Сфорца. Эта итальянская принцесса, вполне усвоившая себе политические идеи своего соотечественника Макиавелли, является каким-то злым гением для Сигизмунда и для целого Польско-литовского государства. Не было пределов ее сребролюбию и властолюбию, ее интригам и козням. Пользуясь большим влиянием на своего престарелого супруга, она нередко заставляла его совершать разные несправедливости, в особенности при раздаче высших доходных должностей, имений и староств, которые просто продавала за деньги. Для достижения своих эгоистических целей она не останавливалась не только перед подкупами, но и перед ядом и тому подобными средствами, в чем упредила другую королеву, свою соотечественницу Екатерину Медичи; с тою, однако, разницею, что макиавеллизм Екатерины действовал в видах укрепления королевской власти и католичества во Франции, а своенравная Бона, напротив, увеличила только разлад между короною и духовенством, с одной стороны, и шляхетским сословием — с другой. Соперничество и вражда, возбуждаемые ею между вельможами, производили частые ссоры, нарушали внутренний мир в государстве и причиняли много огорчений королю, но нисколько не усиливали монархическую власть. Наконец, королеву Бону упрекают в том, что она своим примером и влиянием много способствовала сильному распространению роскоши, заграничных мод и упадку нравов в вельможной и шляхетской среде.

Предыдущие короли, особенно Ягелло и Александр, с великою щедростью раздавали вельможам и шляхте королевские имения в державство или в пожизненное владение; но так как власти своевременно не наблюдали, чтобы эти имения по окончании срока возвращались в королевскую казну, то они и переходили к наследникам временных владетелей. Королевская казна, таким образом лишилась доходов, предназначенных на содержание войска и двора. Уже давно шел вопрос о строгой ревизии или проверке владельческих актов и возвращении упомянутых земель в казну, но только Сигизмунд решил привести в действие эту проверку и отобрание имуществ на основании книг коронной метрики, о чем состоялось постановление на сейме 1535 года. Кроме того, Сигизмунд решил произвести общую проверку шляхетских привилегий и статутов (так называемая «экзекуция прав»), а также восстановил некоторые налоги, между прочим пошлину с выводимого на продажу шляхетского рогатого скота или «воловщину», от которой освободил шляхту король Александр. Следствием этих мер было сильное неудовольствие, поведшее к открытому бунту или рокошу. В 1537 году, когда воевода молдавский Петрило, поддерживаемый австро-венгерским королем Фердинандом, грозил Польше новою войною, Сигизмунд объявил шляхте общий поход или посполитое рушение, и сборным пунктом назначил город Львов. Действительно, посполитое рушение собралось в большом количестве; число всего войска простиралось до 150 000. Но шляхта прибыла сюда совсем не для битв с неприятелями; она носилась с грамотами своих прав и привилегий и составляла бурные сходки, на которых шумели разные ораторы, защитники шляхетских вольностей; кричали о том, что шляхта не обязана на свой счет идти в поход за пределы государства. Тайным двигателем этого рокоша был коронный маршалок и воевода краковский Петр Кмита, клеврет королевы Боны. Но тут же раздавались голоса против королевы, обвинявшие ее в том, что она мешается во все дела, особенно в назначение государственных сановников, а в своих обширных имениях сажает старостами и управляющими чужеземцев, которые притесняют местных шляхетских обывателей. Упрекали также королеву за дурное воспитание, которое она дает своему сыну, будущему королю, окружая его женщинами и плясунами. Главным образом, шляхта требовала отменить воловщину и ревизию владельческих актов. Напрасно король сделал уступки и отложил окончательное решение спорных пунктов до следующего сейма. Шляхта продолжала шуметь и отказывалась от похода. Глубоко оскорбленный и униженный, Сигизмунд принужден был распустить ее по домам. Вся ее воинственная деятельность на сей раз ограничилась потреблением домашней птицы в окрестностях Львова, почему это посполитое рушение и получило насмешливое прозвание куриной войны.

Уже давно польская шляхта с завистью смотрела на значение и богатства, скоплявшиеся в руках высшего духовенства, на свободу его земельных имуществ от военных повинностей, на слишком широкую сферу духовных судов и вела постоянную борьбу с десятинами, от которых духовенство не хотело освободить шляхетских имений. Польская церковь в те времена сохраняла более самостоятельности от папской курии, нежели какая-либо другая, и короли почти самовластно распоряжались раздачей епископств. Но сребролюбивое вмешательство Боны в эту раздачу размножило число прелатов, не отличавшихся образованием и строгими правилами, вообще мало достойных своего звания и возбуждавших против себя много недовольных. Неудивительно, что это же самое духовенство не обнаружило ни искусства, ни энергии, когда пришлось вступить в борьбу с распространившейся тогда церковной реформацией.