ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
История какого-либо народа есть изображение его прошлой жизни. Постепенное развитие этой жизни, светлые и темные стороны его быта, счастливые и бедственные эпохи, им испытанные, многообразная внешняя и внутренняя борьба, которую он вел, перевороты, которым он подвергался, — все это составляет задачу истории. По отношению к исполнению своему ее задача распадается на две стороны, впрочем, неразрывно между собою связанные: с одной стороны — она наука, с другой — искусство. Изучение источников и пособий, их взаимная проверка или критическое к ним отношение, восстановление событий в их истинном виде, разъяснение их причин и следствий, определение естественных и общественных условий и различных влияний, верная, по возможности беспристрастная, оценка деятелей и обстоятельств и т. п. — вот научная приготовительная сторона исторического труда. За выполнением этой стороны следует работа, так сказать, творческая. Изобразить события, обстоятельства и лица такими, какими они представляются воображению самого историка; причем соблюсти историческую перспективу, т. е. выдвинуть на передний план важное и существенное; не быть подавлену материалом, а, наоборот, овладеть им и подчинить его себе; дать каждой части свое место; найти всему соответствующее выражение в языке; усвоить своему изложению достойный высокой задачи благородный стиль и согреть это изложение своим собственным теплым участием, своею любовью к предмету — вот тот художественный идеал, к которому должен стремиться исторический писатель.
Говорят, история прошлого есть великая наставница и поучительница для новых поколений. Совершенно верно. Но историк не имеет в виду писать поучение. Последнее вытекает само собою, если его труд хорошо исполнен. Ближайшая его цель заключается в том, чтобы, воссоздавая в слове прошедшие века своего народа, способствовать развитию народного самопознания.
История рассматривает человеческое общество; она стремится раскрыть самые законы и основания, на которых это общество существует и развивается. Единственная доселе известная форма, в которой совершались общественная жизнь и общественное развитие, это форма государственного быта, весьма разнообразная в своем приложении. Историческими являются только те народы, которые усвоили себе эту форму. Народы же, не усвоившие ее, остались на степени дикарей. Отсюда естественная и неразрывная связь истории какого-либо народа с движением его государственного быта. Но свою жизнь и движение народ проявляет в своих представителях. Вот почему история по преимуществу имеет дело с лицами, стоящими во главе народа и вообще с теми деятелями, посредством которых он проявляет себя в разных сферах общественного развития. Народная масса есть не что иное, как этнографическая почва, которая выделяет из себя действующие лица. Эта почва или этот этнографический организм с его своеобразными, характерными чертами также должен быть по возможности оттенен в историческом изложении и приведен в тесную связь с событиями и лицами. Но от исторического писателя несправедливо было бы требовать, чтобы он уловил и изобразил всевозможные стороны, всевозможные проявления общественной или народной жизни. Это превышало бы силы одного человека и сделало бы из истории нечто необъятное, бесконечное. Историк не должен расплываться в мелочных обозрениях бытовых сторон и теряться в чрезвычайной сложности исторического материала; повторяю, он должен найти и оттенить наиболее важное, наиболее существенное.
Я, конечно, далек от уверенности осуществить в задуманном труде все эти pia desideria; но почту себя исполнившим свой долг и счастливым, если мне удастся сколько-нибудь приблизиться к своему идеалу и сделать что-либо на том поприще, на котором мы уже имеем великие труды Карамзина и Соловьева.
Последовательное изложение Отечественной истории я начинаю с того момента, когда Русский народ выступил на широкое историческое поприще и заставил громко говорить о себе иноземных писателей, пока еще не имел своих собственных. Я беру его великим, туземным народом Восточной Европы, не приходившим откуда-то из-за моря в IX веке и не призывавшим к себе чужеземных властителей, а имевшим своих собственных племенных князей. Доказательства этого положения собраны мною в особой книге («Разыскания о начале Руси»), куда и отсылаю желающих сними познакомиться. Нет сомнения, что в основу нашей национальности и нашего государства положено крепкое, плотное ядро, т. е. могучее Славянорусское племя, которым только и можно объяснить замечательную живучесть и прочность нашего государственного организма.
Не возлагаю на себя никаких точных обязательств относительно выхода в свет дальнейших частей предпринятого труда. Могу только обещать, что буду работать над ними по мере своих сил и средств. Тем менее дерзаю рассчитывать на благополучное достижение конца. Ars longa, vita brevis.
