Царь нигилистов 2 - [16]
— Вам ее надо развивать? — поинтересовался Зиновьев. — Куда уж!
— Николай Васильевич, великие князья могут переночевать здесь, во дворце, — предложила Елена Павловна.
Саша посмотрел на нее с благодарностью.
— Это очень любезно с вашей стороны, Ваше Императорское Высочество, — сказал Зиновьев. — Но у меня есть определенные обязанности, я не могу покидать моих воспитанников.
— Вы можете остаться с ними, — предложила Елена Павловна.
— Мне кажется, что было бы неудобно так обременять вас, — возразил Зиновьев. — Покорнейше прошу прощения, но для нас и так уже слишком поздно.
— Покорнейше прошу прощения, но есть такое замечательное русское слово «самодур», — заметил Саша.
Никса прыснул со смеху.
Зиновьев гневно посмотрел на Сашу, потом на Никсу и начал подниматься с места.
Брат встал вслед за ним.
— Елена Павловна, мы в высшей степени благодарны вам за приглашение, — вздохнул Никса, — но…
Он развел руками.
И позвал брата.
— Саша!
Саша и не думал вставать.
— Не стоит того, — сказал Никса.
— Если мне портят вечер, я хотя бы должен понимать за что, почему, и в чем великая цель, — заметил Саша.
— Государю вряд ли понравится, если мы останемся здесь на ночь, — объяснил Зиновьев.
— Ладно, — сказал Саша, — я переживу. А гитара в чем провинилась? Она дама нежная, к путешествиям не приученная, ехала в душном вагоне в смраде от паровоза. Тряслась в дороге, рискуя испортить настройку струн. Без чехла! И главное, зачем? Хотя бы одну песню!
— Новая? — спросил Никса.
— Ага! — кивнул Саша.
— Николай Васильевич, вы позволите? — спросила Елена Павловна.
— Хорошо, — смирился Зиновьев. — Но только одну. И только ради вас, Ваше Высочество.
Саша чуть отодвинулся от стола, поставил гитару на колено, немного поправил настройку.
«Прощальная 3» была одной из его любимых песен Щербакова.
И он начал петь:
Последовали аплодисменты, даже не очень жидкие.
— Саша, можешь еще раз? — попросила Елена Павловна.
Зиновьев возражать не стал, может и его зацепило?
И Саша спел на бис.
Кажется, зацепило Никсу, судя по восхищенному выражению светло-голубых глаз.
«Песня написана в 1988-м, — думал Саша. — Ну, откуда он знал!»
Саша встал. Удостоился объятий Елены Павловны, и они с братом под конвоем Зиновьева направились к дверям. Мадам Мишель вышла их провожать.
Уже прохладно, в чистом небе — тонкий серп луны, неровно горит газ в фонаре у входа, и этот девятнадцатый век, Михайловский дворец и милое вольнодумное общество Елены Павловны кажется тихой гаванью по сравнению с ужасами, цинизмом и преступлениями 21-го века.
— Саша, в следующий четверг у меня будет Евграф Петрович Ковалевский, — пообещала Елена Павловна. — Возможно, тебе будет интересно.
— Министр образования, — подсказал Никса.
— Еще бы! — сказал Саша.
— Он еще начальник цензурного ведомства, — заметил Зиновьев.
— Да? — усмехнулся Саша. — Значит, не будем говорить об отмене цензуры, он же сам себя не отменит, для него будет другой проект. Как раз за неделю набросаю.
— Физико-математические школы? — спросила Елена Павловна.
— Физмат — это само собой, — сказал Саша. — Но система образования не может висеть в воздухе, ей нужно прочное основание.
— Всеобщее начальное образование, я помню, — улыбнулась Елена Павловна.
— Это конечно, — кивнул Саша. — Но и это не первое. России нужна программа ликвидации безграмотности. В том числе для взрослых.
— Бедная казна, — вздохнул Зиновьев.
— Причем здесь бюджет? — спросил Саша. — Волонтеров можно привлечь, благотворителей, некоммерческие организации, добровольные общества. Все равно надо сначала протестировать, как пойдет.
— Если Александр Александрович будет излагать еще один проект, мы отсюда до рассвета не уедем, — сказал Зиновьев.
— В общем, буду рад пообщаться с министром, — сказал Саша. — Но, похоже, учредить физмат школы мне будет легче, чем ликвидировать неграмотность.
— Конечно, — сказала Мадам Мишель. — Одну школу организовать легче, чем обучить полстраны.
— Кстати, Елена Павловна, а у вас промышленники бывают на ваших вечерах? — спросил Саша.
— Пока нет. Тебе нужен кто-то конкретный?
— Мне нужны. Первое: какой-нибудь производитель часов. Фабрикант, заводчик, подойдет даже хозяин мастерской. В России вообще часы делают?
— У Бреге есть представительство в Петербурге, — вспомнил Зиновьев.
— Торговое представительство? — спросил Саша. — Мне нужно производство. Хотя бы отверточное.
— Отверточное? — переспросила Мадам Мишель.
— Это, когда что-то собирают из привозных деталей.
— Узнаю, — сказала Елена Павловна.
— Не пожалеет, — обнадежил Саша.
— Второе, — продолжил он, — мне нужен фабрикант или промышленник, который производит брички, омнибусы, возки, ландо, в общем, что-то ездящее. На худой конец каретный мастер. Я хочу сделать необычный заказ.
Современный российский адвокат, любящий защищать либералов, леваков и анархистов, попадает в тело тринадцатилетнего великого князя Александра Александровича — второго сына императора всероссийского Александра Николаевича (то есть Александра Второго). И блеснуть бы эрудицией из двадцать первого века, но оказывается, что он, как последний лавочник, едва знает французский и совсем не знает немецкого, а уж этим ужасным гусиным пером писать совершенно не в состоянии. И заняться бы прогрессорством, но гувернеры следят за каждым его шагом, а лейб-медик сомневается в его душевном здоровье. Да и государь — вовсе не такой либерал, как хотелось бы… Как изменилась бы история России, если бы Александр Третий оказался не туповатым консерватором, попавшим под влияние властолюбивого Победоносцева, а человеком совершенно других взглядов, знаний и опыта?
Известная писательница и автор публикаций на политические темы, в течение многих лет собирала материалы о Михаиле Ходорковском и деле ЮКОСа. В результате ей удалось написать самую подробную на сегодняшний день историю Ходорковского — это не только биография Михаила Ходорковского и рассказ о двух процессах в Мещанском и Хамовническом судах, но и разбор других связанных с ЮКОСом обвинений, а также развенчание многочисленных мифов и заблуждений о ЮКОСе и Ходорковском.Книга основана на интервью, взятых автором у Марины Филипповны Ходорковской, Леонида Невзлина, Василия Шахновского, Алексея Кондаурова, Ирины Ясиной, Анатолия Ермолина, адвокатов Михаила Ходорковского Каринны Москаленко и Натальи Тереховой, одноклассников и однокурсников Ходорковского, материалах процессов, публикациях в СМИ с 1990 года, а также личной переписке автора с Михаилом Ходорковским, начавшейся в 2005 году, и замечаниях Ходорковского по тексту.
«Мне было плохо, как никогда: голова раскалывалась, то и дело накатывали приступы удушья, и комната плыла перед глазами. Выпил обезболивающего. Не помогло. В два часа ночи решил вызвать „Скорую“. Проблема дотянуться до телефона! Бросил. Ладно. Хрен его знает, что это такое, а у них инфарктов полно. Выживу! К утру мне стало легче. Встал. Шатаясь, подошел к зеркалу. Вид изнуренный. Запавшие воспаленные глаза. Синие круги вокруг. Полуфабрикат для гроба, покойник без ретуши. И что-то новое в облике. Не могу понять что.
На планете Светлояр, входящей в состав космической империи Кратос, арестован и обвинен в измене Даниил Данин – ученый, путешественник, воин и дипломат. Что было причиной заточения? Неосторожно брошенное слово? Придворные интриги? Или его арест – только крошечный эпизод глобальных изменений, грозящих гибелью всему человечеству? Что ждет Данина? Жестокая казнь? Борьба за свободу и возвращение честного имени? Или побег, захватывающие приключения и поединок с противником более опасным, чем император Кратоса? И кто на самом деле этот Данин? Почему иногда его пальцы оставляют на металле оплавленные следы?..
Артур Вальдо — сын тессианского революционера, сепаратиста и террориста Анри Вальдо, пасынок покойного императора Кратоса Даниила Данина и воспитанник правящего императора Леонида Хазаровского. Как так исторически сложилось, изложено в первой книге цикла «Кратос». Вторая книга о том, как с этим быть. Тем более, что в жизни Артура намечается не только любовь, но и некоторые проблемы. Да и в империи не все спокойно, а власть императора не так прочна, как кажется.
«— Анри, что ты делаешь? — спросил Ройтман. — Любуюсь закатом, Евгений Львович. — Где? — На сопках. — Я велел тебе домой идти. Четыре часа назад, между прочим. — Я не думал, что вы так быстро приедете, Евгений Львович, извините. Сейчас иду. — Ты знаешь, что в деревне творится? — Нет. А что-то творится? — Не то слово! У них девица какая-то пропала. Собираются искать всем миром. Грешат на тебя. — Евгений Львович, я не ем девушек. Я их не ел даже одиннадцать лет назад. — Не сомневаюсь.
Ранним утром в круглосуточный магазин на окраине Сеула входит девушка. У нее разбит нос, щека порозовела, как от удара, на внутренней стороне бедра сквозь синяки виднеются татуировки. Этой девушке, Ко Ынсе, предстоит пережить еще не одно утро субботы, провалившись во временную петлю из воскресенья назад в субботу 7 июня. За восемь суббот она станет участницей ужасающих событий, попытается спасти жизнь девушке, раскроет убийцу и тайную секту, обретет настоящих друзей, влюбится и примет себя такой, какая она есть.
Рассказ о похождениях весьма странного попаданца, который не факт, что таковой. В весьма странном мире, весьма замороженном, во многих смыслах. Магия — есть, антураж 19 века — есть. Даже романтика и профессорство, в определённом смысле, есть. Но всё несколько замороженное или отмороженное — вопрос точки зрения.Примечания автора: Итак, это продолжение похождений Грея Отмороженного из "Минус 20 градусов по Кельвину", точнее, скорее всего, его. Отсылки на книгу встречаются в тексте, но в целом — произведение самостоятельное.
Третья книга о приключениях нашего современника в период Гражданской войны. Суровые годы приходят борьбы за свободу страны… Самое трудное жить во время перемен, а я попал в самое горнило распри, застрял на крутом переломе. Эпоха Доблести, Подвигов и Славы подходит к концу и на смену ей идёт эпоха Подлости, Коварства и Предательства. Восходит Солнце Нового Мира и под его жуткими лучами гибнет всё героическое и культурное. Начинается новая Эра культа "кухарок", Серости и Посредственности. И что тут можно предпринять?
В своих прошлых жизнях я много внимания уделял магии и женщинам. Особенно женщинам! И они любили меня… …до того, как я воскрес в новом мире. Здесь я обнаружил, что в моем теле нет ни капли магической энергии. Для местных мужчин она смертельна! От нее спасают лишь каменные стены тесных резерваций. А вот местные женщины — все маги. Они прекрасно живут отдельно от мужчин. Большую часть жизни в тех совершенно не нуждаются. Не нуждаются и во мне! И это мне не нравится. Как же я, бывший темный властелин, буду жить в ТАКОМ мире? Уверен: очень даже неплохо.
Молодой студент волей судьбы или, скорее, после смачных затрещин от одного быдла попадает в другой мир. И если бы ему дали нормальное, взрослое тело, но нет. Высшие силы, создатели, демиурги закидывают его в маленькое, хлипкое тело человеческого детеныша. Ооо, это полный мрак, но гг не отчаивается. Сжав свои стальные яйца покрепче, он растет, развивается и, благодаря своей неимоверной любознательности, узнает окружающий, чуждый для него мир. На его пути будут встречаться кровожадные ихоры, чудовищные зазывалы и множество других ужасающих монстров!ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Произведение перегружено инвективной лексикойПри создании обложки вдохновлялся образами, предложенными автором.
Продолжение приключений попаданцев в начале ХХ века.
Современный российский адвокат, любящий защищать либералов, леваков и анархистов, попадает в тело тринадцатилетнего великого князя Александра Александровича — второго сына императора всероссийского Александра Николаевича (то есть Александра Второго). И блеснуть бы эрудицией из двадцать первого века, но оказывается, что он, как последний лавочник, едва знает французский и совсем не знает немецкого, а уж этим ужасным гусиным пером писать совершенно не в состоянии. И заняться бы прогрессорством, но гувернеры следят за каждым его шагом, а лейб-медик сомневается в его душевном здоровье. Да и государь — вовсе не такой либерал, как хотелось бы… Как изменилась бы история России, если бы Александр Третий оказался не туповатым консерватором, попавшим под влияние властолюбивого Победоносцева, а человеком совершенно других взглядов, знаний и опыта?