Царь нигилистов 2 - [15]

— Александр Александрович, вы ошибаетесь, — сказал Зиновьев. — Так называемый образованный класс — это не дворянство. Ни традиций, ни воспитания, ни представлений о чести. Развалят они Россию.

— Я не ошибаюсь, Николай Васильевич, — возразил Саша. — Я знаю. Недостаток образования для ведения войн, это еще хуже, чем ограничения промышленности. Это еще Крымская показала с нашим парусным флотом, который ни на что лучшее не сгодился, кроме как быть затопленным у входа в Севастопольскую гавань. Потому что в обществе не было достаточно образованных людей, чтобы понять, что время его прошло. Война будущего — это не война гусар, которые красиво скачут с шашкой наголо и отлично фехтуют, это война машин: кораблей, ружей и пушек. Даже Бородинское сражение было битвой артиллеристов. Войн следует избегать, но быть готовыми. Кстати, дипломатия — тоже занятие не для узколобых. Ну, и социальные лифты должны работать без перебоев и ни на каких этажах не останавливаться.

— Социальные лифты? — переспросил Милютин.

— Возможность подняться наверх из самых нижних слоев общества. Для этого система образования должна быть унифицирована, и разные ее части стыковаться друг с другом. Чтобы поступить в университет можно было и после гимназии, и классической, и реальной, и после, например, коммерческого училища. А в гимназию после церковно-приходской школы. Чтобы нигде не было тупиков.

— Саша, ты собираешься крестьян в университеты принимать? — спросила Елена Павловна.

— Конечно, если они талантливы.

— Я сейчас выстраиваю систему музыкального образования, — сказала Мадам Мишель. — На тех же принципах. Думаю, весной откроем Императорское музыкальное общество и музыкальные классы. Прямо здесь, во дворце. А брать будем всех, без различия сословий.

— А Императорское математическое общество у нас есть? — спросил Саша.

— Нет, — сказала Елена Павловна.

— Музыка — это прекрасно, — сказал Саша, — но математика нужнее. Будущее за математикой, физикой и инженерным делом. А талант к математике — это тоже талант, не меньше, чем к музыке. Так что хорошо бы нам устроить сеть физмат школ, то есть физико-математических. Интересно, у Константина Николаевича, в Константиновском дворце, есть свободные комнаты?

— У меня есть, — сказала мадам Мишель.

— У Елены Павловны здесь еще курсы сестер милосердия, — заметил Никса.

— Прямо во дворце? — спросил Саша.

— Да, — улыбнулась мадам Мишель.

— Ну, не могу же я вас на чердак выселить! — сказал Саша.

— Да, какой чердак! Можно освободить правый флигель.

— Правда? Тогда назовем, например, «Первый Санкт-Петербургский физико-математический лицей имени Магницкого». Надо будет придумать задания позаковыристей и пройтись с ними по гимназиям и всяким там кадетским корпусам. Для начала. Потом спустимся ниже. Но надо же, с чего-то начинать.

— Я даже знаю, кого я попрошу помочь с заданиями, — сказала Елена Павловна.

Саша посмотрел вопросительно.

— Академика Остроградского, — сказала Мадам Мишель.

— Теорема Гаусса-Остроградского это его? — спросил Саша.

Почему-то никто не ответил.

— Ну, как! — удивился Саша. — Интеграл напряженности по замкнутой поверхности равен заряду внутри поверхности, деленному на эпсилон нулевое. Я ее правильно помню?

Последовала немая сцена.

Первым пришел в себя Зиновьев.

— Александр Александрович, откуда?

— Читал где-то, — улыбнулся Саша. — Все-таки меня всегда удивляло, почему гуманитарная эрудиция ценится в обществе, а математическая — нет. Почему в светской беседе считается правильным обсуждать произведения, скажем, господина Тургенева, а не академика Остроградского?

— Никто не сможет поддержать беседу, — сказала Елена Павловна.

И слегка обняла Сашу за плечи.

И тут у Зиновьева зазвонил брегет. Он вытянул его из кармана за цепочку, откинул золотую крышку и посмотрел на циферблат.

— Половина одиннадцатого, — провозгласил он. — Нам пора домой.

— Ну, и что? — спросил Саша. — Время детское.

— Еще полчаса! — взмолился Никса.

— Я и половины концепции государства всеобщего благосостояния не успел изложить! — возмутился Саша. — Защита собственности — первое основание, поддержка промышленности — второе, всеобщее образование — третье, социальные лифты — четвертое, развитое гражданское общество — пятое, а нужно еще медицинское страхование, пенсионное страхование, страхование от несчастных случаев и страхование по безработице.

— Это уже откровенный социализм, — поморщился Кавелин.

— Ничего подобного, Константин Дмитриевич! — сказал Саша. — Социализм — это общественная собственность на средства производства. Никогда, даже в страшном сне я не буду защищать этот неэффективный экономический инструмент. Все, что я изложил, — это черты социального государства. А социалист — это тот, кто сельскую общину защищает.

— Александр Александрович! — перебил Зиновьев. — Нам пора идти.

— Когда у меня будут дети, я не буду запрещать им слушать интеллектуальные разговоры хоть до утра, потому что это гораздо полезнее сна, — заметил Саша.

— Вы в основном говорите, а не слушаете, — сказал гувернер.

— Говорить тоже полезно, — возразил Саша, — чтобы учиться формулировать свои мысли, совершенствовать ораторское искусство и развивать уверенность в себе.