Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер - [14]
«В первый год своего замужества я много плакала, рыдала, как ребенок. ‹…› Опыт показал мне, что брак не приносит счастья. Он избавил меня от веры в родственные души, владевшей мной раньше. В браке чувство непонимания только удваивается. Ведь вся моя жизнь до брака сводилась к поиску того места, где меня поймут. Не лучше ли в таком случае жить без этой иллюзии, лицом к лицу с огромной истиной одиночества? Я пишу это в своей книге расходов, в пасхальное воскресенье 1902 года, сидя на кухне, и готовлю жаркое из теленка».
Хозяйство, стряпня. Проза жизни. Утренний свет падает на книгу. Жаркое уныние.
Воскресенья с Паулой.
В остальные дни приходит служанка Берта и работает с семи утра до семи вечера; она занимается и Элсбет. Отто хорошо зарабатывает и оплачивает среди прочего мастерскую своей жены. Родственники Паулы тоже никогда не нуждались, хотя и не были богаты; особенно ее родня со стороны матери, Бюльтзингслёвены. А в случае неприятностей она всегда могла обратиться к дяде Артуру, сколотившему капитал.
Проблема была в том, чтобы попросить.
«Лучшая забота, как по мне, – десять тысяч франков ренты», – пишет швейцарская художница Софи Шэппи, учившаяся с Паулой в Академии Жюлиана. Тридцать лет спустя Вирджиния Вулф пожелает того же (пятьсот фунтов стерлингов) в «Своей комнате».
В ноябре 1900 года Паула писала ворпсведскую церковь: «сияющее бело-серое небо и красные стены тают тайком в серой сырости осени». Трудясь над полотнами, она упорно учится быть Паулой-Беккер. Она пишет своему старшему брату Курту: «Молодая женщина вроде меня – всё еще довольно невежественное существо. Я слышу эхо множества колоколов, несущих множество вестей, но я не понимаю, где стоит та колокольня. Это женский порок. А врожденный он или приобретенный – пусть о том судят наши внуки»[18].
Да, она звонила в колокола – с Кларой, тайком, как браконьер, как вор, пришедший забрать свое. Ухитрялась находить не только кулинарные курсы. Она играла с веревкой, норовившей обвить ее шею: «дети, кухня, церковь», Kinder, Küche, Kirche, три К, немецкая программа для женщин[19].
Паула пишет девочек, начинающих взрослеть. Она пишет их чуть снизу, на фоне неба. Марту Фогелер, какую-то юную светловолосую девушку. Широкий бледный лоб, тяжелый взгляд, овальное лицо. В левой части картины – одинокое дерево. На черную блузу надет белый передник. А вот – красная блуза, волосы небрежно распущены. Или – прозрачная сиренево-серая вуаль цвета неба. В фас, с таким грустным взглядом, что сжимается сердце. В профиль, на фоне треугольного холма: подбородок, угловатый лоб и нос с горбинкой.
Двадцатипятилетняя женщина пишет девочку, которая становится женщиной. Молодая супруга пишет еще более молодую супругу. То, что их объединяет, остается сокрытым. Время пульсирует. На этих картинах солнце всегда подернуто дымкой. В этом уголке мира, на воле, в лесу и в полях, ощущается ватное, глухое, но мощное присутствие юных женщин, стоящих на земле. Не девичьи мечты, но их мысли.
Марта Фогелер, словно сбежавшая с картины своего мужа, с вплетенными в волосы маргаритками на манер прерафаэлитов, в небесно-голубой тунике, держит в руках вазу. Эта слегка торжественная, серьезная поза и отсутствующий взгляд станут теперь визитной карточкой Паулы: строгая девушка держит какой-то предмет, будто жертвенное подношение. Не торжество, не тревога, не нарочный эротизм. Это не мир тревог и тайн, это мир мысли.
«Сила и сокровенность» – так Отто описывает эту ее манеру, особенно восхищаясь портретами на фоне неба. «Она – творец до мозга костей, без сомнения – лучшая художница из всех, кто здесь останавливался». Он хвалит и ее «наивность и простоту», но Паула не наивна и не проста. Она знает, к чему стремится. Она движется к собственной сути, затейливой и сложной. И, конечно, хорошо понимает, от чего отходит. От стиля Фогелера, да и всего Ворпсведе. Возможно, она также понимает, что ее картинам предшествовали столетия мужского взгляда. Возможно, она сознательно стремится сказать что-то – что-то свое, доселе почти невиданное и неслыханное: женщина пишет женщин. Ее обнаженные девочки – это не «Созревание» Мунка. На картине Мунка руки скрещены, чтобы спрятать лобок, плечи прижаты к только проступающей груди, взгляд раздраженный, щеки красные и – огромная нависшая тень. А на картинах Паулы тени нет.
Солнце дарит Пауле целостность – так она писала Кларе незадолго до их размолвки. Это солнце не делит, не дробит изображение тенями; напротив, оно всё объединяет – низкое, тяжелое, задумчивое и будто угасшее. Именно такое солнце она пишет: ни теней, ни отблесков. Никакого потайного смысла. Никакой утраченной невинности, поруганной чести или святых, брошенных на растерзание диким зверям. Никакой сдержанности или деланной стыдливости. Ни чистоты и ни распутства. Здесь только юная девушка – и даже этих двух слов, пропитанных грезами Рильке и мужской поэзией, слишком много, – «Оставьте нас в покое!».
1902 год. Девушка у окна. По бокам – две вазы. За ней – деревья и вечный треугольный холм. Голова склонена, взгляд устремлен вдаль; она задумчива и меланхолична.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Фрэнсис Брет Гарт родился в Олбани (штат Нью-Йорк) 25 августа 1836 года. Отец его — Генри Гарт — был школьным учителем. Человек широко образованный, любитель и знаток литературы, он не обладал качествами, необходимыми для быстрого делового успеха, и семья, в которой было четверо детей, жила до чрезвычайности скромно. В доме не было ничего лишнего, но зато была прекрасная библиотека. Маленький Фрэнк был «книжным мальчиком». Он редко выходил из дома и был постоянно погружен в чтение. Уже тогда он познакомился с сочинениями Дефо, Фильдинга, Смоллета, Шекспира, Ирвинга, Вальтера Скотта.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.