Быстрее С. - [36]
– Признайся, ты просто хотела со мной потискаться! – говорит он громко, чтобы я смогла расслышать его слова в окружающем грохоте. – Могла бы попросить, обошлись бы без экстрима. Да, и, кстати, грудь у тебя примерно между первым и вторым размером. Угадал?
Угадал!
– А у тебя – ослиная задница! – шиплю я, растерявшись.
– Нет, неправильно! – поправляет он меня. – Нельзя сказать: «У тебя ослиная задница». Можно сказать: «Ты – ослиная задница».
– В общем, ты все про себя знаешь! – улыбаюсь я.
Не выдержав, мы начинаем ржать.
– Давно я так не веселился! – говорит Иван. – У мужика позади меня, кажется, эрекция! Или он везет в кармане колбасу. А это негигиенично!
Я основа покатываюсь со смеху. Кстати, мужик позади Ивана (высокий сухопарый субъект в замызганном берете) еще и умудряется читать в этой давке книжку, положив локоть кому-то из рядом стоящих пассажиров на плечо.
Иван обводит взглядом вагон (нам, как назло, досталась старая заезженная кляча, прошедшая не один капитальный ремонт), качает головой.
– В этом вагоне еще товарищ Сталин ездил! – кричит он мне в ухо. – А ты говоришь, книжку не о чем писать!
– Если я про это напишу, ее все равно не опубликуют, – парирую я. – Кому сейчас нужна правда жизни? Вот фантастика или ужасы – совсем другое дело!
Иван хмыкает.
Краем глаза я замечаю какое-то движение слева от себя. У самого поручня сидят две цыганки вполне себе цивилизованного вида. Никаких босых ног и монист из пятикопеечных монет – теплые куртки, юбки с оборками сдержанных тонов. «Москвички, блин!» – думаю я. У той, что ближе ко мне, на руках ребенок лет трех, который, проснувшись от грохота, недовольно кривит личико.
Мамаша, не стесняясь, распахивает куртку, привычным движением извлекает из-под одежды грудь и сует в рот ребенку темно-коричневый сосок. Я ловлю себя на том, что пялюсь на грудь, как подросток. Поднимаю глаза – половина вагона делает то же самое.
– Вот тебе и ужасы, и фантастика! – говорит мне на ухо Иван.
Между тем мы – наконец-то! – прибыли на «Киевскую». А ведь нам по-прежнему в другую сторону!
– Пошли! – говорю я, и мы с облегчением вываливаемся на перрон. Как здесь многолюдно!
– Туда! – тычу я пальцем в противоположную сторону.
– Обратно? – спрашивает Иван, но послушно бросается за мной следом. Уже не церемонясь, мы работаем локтями и протискиваемся к самому краю платформы.
– Если бы у меня была куча бабла, я бы выкупил часть подземки и устроил бы в ней парк развлечений для иностранцев. Комната страха и все такое, – говорит Иван мне в ухо. – За год тут реально можно утроить вложения! У меня уже сейчас уровень адреналина зашкаливает.
Хм… Предложение интересное. Вместо бомжей – аниматоры, вагоны без крыши для лучшего проникновения пассажиров в атмосферу подземки, а в тоннелях – муляжи гигантских крыс, мрачно жующих кабель. Хотя… стопудово, гигантские крысы тут найдутся настоящие.
– А можно с вами сфотографироваться? – слышу я голос сзади.
Все, нас запалили.
Мы с Иваном синхронно оборачиваемся – позади нас стоит ангельское создание в кедах, клетчатых брючках в обтяжку и рюкзачком за спиной. Везет нам сегодня на школьниц!
– Нет, нельзя, – говорю я тихо, делая страшное лицо.
– Ну пожалуйста! – умоляюще тянет несовершеннолетняя Ванькина фанатка.
Иван тихо сереет под бейсболкой.
– Да, только быстро, – бросает он.
Если бы я знала, что случится дальше, ей-богу, я бы двинула школьнице в челюсть и сунула ее тело под скамью.
– Верка, Машка, можно! – кричит, обернувшись, наша нимфа, и в следующую секунду, прорываясь сквозь строй жаждущих попасть в следующий поезд людей, нас облепляет целая компания ее сверстниц. И каждая – со своим телефоном наготове!
– Сначала меня! – заявляет одна, в юбке, больше похожей на балетную пачку.
– Нет, я первая! – вопит вторая, в широченных джинсах.
Кто из них Вера, кто Маша?
Школьницы, живо оттеснив меня в сторону, немедленно устраивают фотосессию.
– Девочки, только одну фотографию! – кричу я, пытаясь как-то остановить этот идиотизм.
Иван, слава богу, сохраняет ледяное спокойствие.
– Эй, блин, это же Серебров! – произносит у меня за спиной мужской голос. – Прикольно!
Пора делать ноги!
– Хватит, хватит! – зло ору я на нимфу в брючках, которая успела уже раз десять пыхнуть вспышкой. Ее подружки, дай волю, с удовольствием порвали бы Ивана на куски. Или отдались ему тут же, на перроне.
Тот, обалдевший от натиска нимфеток, бросает на меня растерянный взгляд.
– А нам автограф! – весело произносит парень, стоящий позади меня, и, навалившись сзади, протягивает Ивану поверх моей головы сложенную вдвое тетрадь.
– Братан, черкани – для Мишки и Лехи! – говорит второй, видимо, дружок хозяина тетради.
– Аккуратнее! – восклицает сбоку какая-то женщина.
И тут на меня накатывает паника.
Мы стоим у самого края платформы, зажатые кучкой любопытствующих! Слева внизу, у самых ног поблескивают рельсы. Вдалеке, в темном провале тоннеля, рождается едва заметный свет. Поезд!
– Отойдите от края платформы! – предупреждает треснутый голос в динамиках.
Интересно, как?
Собравшись с силами, я резко всаживаю локоть в живот борова, навалившегося на меня сзади. Слышится удивленный «ой!». В следующий момент я внедряюсь в пеструю толпу фанаток и выдергиваю телефон из рук девицы в джинсах.
Однажды пятеро столичных бездельников становятся драг-дилерами нового поколения – начинают продавать своим богатым клиентам чистейший наркотик, их собственный адреналин. Впрочем, главной целью развлекательного агентства «Адреналин» является не просто получение прибыли, но и тот драйв, который избавил от скуки самих главных героев. Однако погоня за деньгами и острыми ощущениями может стоить жизни организаторам забавы.
В Москве действует некий Скупщик — темный демон, который скупает таланты разочаровавшихся в успехе людей взамен на деньги и славу. Скупщика преследует галерист Илья Свирин — и в багажнике Ильи есть святая вода и деревянный крест. Но что именно нужно художнику от Демона?
Однажды пять не особо удачливых человек по собственной глупости… умерли. Если вы думаете, что это финал истории, вы ошибаетесь – это ее самое начало. По ту сторону бытия, в странном месте под названием «Сортировочная», погибшим было предложено – отправиться дальше, в неизведанное, или попытаться отработать собственное «непреднамеренное самоубийство». Теперь пятерка «ходячих мертвецов» возвращается на Землю, чтобы спасти от случайной гибели таких же, как они, идиотов. Содержит нецензурную брань.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта странная, на грани безумия, история, рассказанная современной нидерландской писательницей Мариет Мейстер (р. 1958), есть, в сущности, не что иное, как трогательная и щемящая повесть о первой любви.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.
Первый роман Марии Станковой «Самоучитель начинающего убийцы» вышел в 1998 г. и был признан «Книгой года», а автор назван «событием в истории болгарской литературы». Мария, главная героиня романа, начинает новую жизнь с того, что умело и хладнокровно подстраивает гибель своего мужа. Все получается, и Мария осознает, что месть, как аппетит, приходит с повторением. Ее фантазия и изворотливость восхищают: ни одно убийство не похоже на другое. Гомосексуалист, «казанова», обманывающий женщин ради удовольствия, похотливый шеф… Кто следующая жертва Марии? Что в этом мире сможет остановить ее?.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)