Быстрее С. - [38]
На самом деле все было не так. Впрочем… упавшие софиты действительно проломили сцену в двух местах, так что реальность и сон частично сходятся.
Шестой сон записан на листке с пометкой «тоже август» и тремя вопросительными знаками, исписан полностью с одной стороны, текст местами перечеркнут и переписан заново. То ли Иван не мог вспомнить сон, то ли торопился записать… «Ночное шоссе. Чаще всего – где-то за городом, реже – в Москве. Я за рулем авто, иногда один, иногда с девушкой. Лица не помню. Цвет волос – разный (брюнетка, рыжая). Мы о чем-то спорим. Суть разговора не улавливаю, ощущаю желание что-то ей доказать. Вижу, что нам навстречу несется автомобиль. Красный, низкая посадка (спорткар?). Знаю, что могу объехать, но специально не объезжаю. Время, пока мы едем друг на друга, в каждом сне идет по-разному. Иногда я могу оказаться в другом месте, потом снова за рулем. Иногда в тот момент, когда появляется красный автомобиль, сон обрывается. Но чаще всего в итоге мы сталкиваемся. Звуков не слышу, вижу только, как лобовое стекло разлетается на куски. Подушки безопасности не срабатывают, капот сминается гармошкой. Дальше чаще всего сумятица – девушки в машине нет, мысли мечутся. То думаю, во сколько встанет ремонт. То пытаюсь найти телефон, чтобы кому-то позвонить. Несколько раз снилось, что меня после столкновения разорвало пополам. Мысли идиотские – как же я теперь брюки буду носить?»
Последняя фраза меня неожиданно веселит. Настолько, насколько в данной ситуации вообще можно веселиться…
Эти листки Иван отдал мне позавчера ночью, когда мы вдвоем выпили бутылку «Чиваса» на моей лестничной клетке. Ну и хреново же мне было наутро… Я перечитывала записи много раз, некоторые фрагменты начинаю запоминать наизусть. Теперь, разложив листки перед собой на столе в хронологическом порядке, просматриваю снова и снова. Скоро мне самой будет казаться, что все это я где-то уже видела.
Человек со шрамом… Падающий самолет… Летящий навстречу красный автомобиль… Все это – словно набор штампов из голливудских кинофильмов. Кажется, массовая культура проникла даже в наши сны – они состоят из уже виденных где-то ранее сцен и эпизодов.
Смешно! – что бы вы ни сделали, куда бы вы ни пошли, во что бы вы ни влипли, это уже когда-то показывали по телевизору. Все ситуации уже отсняты в кино. Описаны в бульварных романах, классических пьесах и похабных анекдотах. Самые изощренные убийства. Самые страшные повороты судьбы. Самые безвыходные ситуации. Самые дурацкие происшествия. Самые прекрасные любовные истории. Не претендуйте на оригинальность – ваше прошлое, настоящее и даже будущее во всех возможных вариантах уже прожили тысячи реальных или выдуманных людей. И даже ваше подсознание, прорывающееся наружу во сне, оперирует набором стандартных клише.
Жизнь – это просто бесконечная череда дежа вю…
Я перемешиваю листки, складываю их стопкой. Ответа на мои вопросы в них нет.
На часах – почти семь. Вечно безмолвный Андрей на моей кухне пьет чай. Иван резвится в ванной. Чего-то он там долго. Ехать пора.
Дохожу до ванной, прислушиваюсь. Играет музыка, плещется вода. Сто процентов, этот морской котик включил подсветку и подпевает Элвису Пресли в душевую лейку. Лав ми тендер, блин. Стучу в дверь.
Тишина.
– Эй, ты там живой?
Тишина. То есть вода по-прежнему льется и Пресли уже добрался до второго куплета. А Иван не отзывается.
По моему хребту пробегают мурашки величиной с кулак. Читала я однажды статистику бытового травматизма… Народу в ванных комнатах за год гибнет просто тьма!
– Иван! – начинаю я барабанить в дверь изо всех сил. – Ты там живой?
– Не дождешься! – распахивает он дверь.
Влажный торс. Мокрые волосы. Полотенце намотано на чресла так, чтобы взгляду открывалась ровная темная дорожка из влажных волос ниже пупка. Взгляд с прищуром, на губах ухмылка.
Меня такими штучками не возьмешь. Но картина, разумеется, шикарная.
– Испугалась? – спрашивает он, кокетливо проведя рукой по волосам.
– Интересно, кого это ты решил очаровать? Если только своего водителя. Машка-то еще не пришла.
– Ты зануда! Я тебе об этом говорил? – он подходит к зеркалу и придирчиво оглядывает свое отражение в зеркале. – И шампунь у тебя дешевый. Я же плачу тебе все это время нормальную зарплату. Могла бы раскошелиться.
– А я откладываю. На твои похороны.
– Круто! Надеюсь, все будет на уровне. И ты должна быть в платье. Подол на ладонь выше колена. Каблуки даже не обсуждаются. И сделай укладку. Твои патлы во все стороны мне уже надоели.
– Хорошо, будет тебе укладка. Тебе понравится!
Он смотрит на меня. Я улыбаюсь. Мне ни капельки не смешно.
– Ты уверен, что тебе ни разу не снилось метро?
– Опять ты за свое. Уверен. Метро не снилось. Сто процентов!
Он устало садится на опущенную крышку унитаза. Я стою в дверях, скрестив руки на груди. В таких позах нас и застает Андрей, заглянувший в мой совмещенный санузел.
– Кхм… я в машине, – произносит он тоном Дживса и, невозмутимо продефилировав к входной двери, исчезает за ней.
– Пошли чаю выпьем, нечего тут голышом торчать, – говорю я.
Через десять минут, когда я разливаю по чашкам отличный зеленый чай, Иван появляется на кухне уже полностью одетым. Удивительно, но его одежда (разумеется, невероятно дорогая) сохраняет такой вид, словно ее только что, после стирки и тщательной глажки, принесла высококлассная горничная. Идеальные стрелки на брюках, идеально сидящий серый жилет, белоснежная рубашка с закатанными рукавами. Ей-богу, даже вляпавшись в дерьмо или попав под проливной дождь с градом, Иван будет выглядеть ослепительно.
Однажды пятеро столичных бездельников становятся драг-дилерами нового поколения – начинают продавать своим богатым клиентам чистейший наркотик, их собственный адреналин. Впрочем, главной целью развлекательного агентства «Адреналин» является не просто получение прибыли, но и тот драйв, который избавил от скуки самих главных героев. Однако погоня за деньгами и острыми ощущениями может стоить жизни организаторам забавы.
В Москве действует некий Скупщик — темный демон, который скупает таланты разочаровавшихся в успехе людей взамен на деньги и славу. Скупщика преследует галерист Илья Свирин — и в багажнике Ильи есть святая вода и деревянный крест. Но что именно нужно художнику от Демона?
Однажды пять не особо удачливых человек по собственной глупости… умерли. Если вы думаете, что это финал истории, вы ошибаетесь – это ее самое начало. По ту сторону бытия, в странном месте под названием «Сортировочная», погибшим было предложено – отправиться дальше, в неизведанное, или попытаться отработать собственное «непреднамеренное самоубийство». Теперь пятерка «ходячих мертвецов» возвращается на Землю, чтобы спасти от случайной гибели таких же, как они, идиотов. Содержит нецензурную брань.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Эта странная, на грани безумия, история, рассказанная современной нидерландской писательницей Мариет Мейстер (р. 1958), есть, в сущности, не что иное, как трогательная и щемящая повесть о первой любви.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.
Первый роман Марии Станковой «Самоучитель начинающего убийцы» вышел в 1998 г. и был признан «Книгой года», а автор назван «событием в истории болгарской литературы». Мария, главная героиня романа, начинает новую жизнь с того, что умело и хладнокровно подстраивает гибель своего мужа. Все получается, и Мария осознает, что месть, как аппетит, приходит с повторением. Ее фантазия и изворотливость восхищают: ни одно убийство не похоже на другое. Гомосексуалист, «казанова», обманывающий женщин ради удовольствия, похотливый шеф… Кто следующая жертва Марии? Что в этом мире сможет остановить ее?.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)